"Сергей Дмитриевич Мстиславский. Накануне: 1917 год " - читать интересную книгу автора

Наташа с трудом перевела дух, "Сильна при дворе". А этот... убийца...
Может быть, Тут - огромная, государственная тайна.
Звонок трезвонил опять, настойчиво и призывно. Офицер посмотрел на
браслетные золотые дамские часы, перехватил привычным движением ножны
шашки и пошел к лестнице.
Наташа не вернулась в зал. Она торопливо оделась. В голове
причудливым и непонятным, - не распутать, трогать не надо пока, - клубком
свились впечатления дня: седой, невидимым оставшийся человек на
Сампсоньевском, городовые, раненый, расстрел, "Маскарад", Андрей, княгиня,
Романов... С ума сойти! Так всегда... в революцию?


Она вышла на улицу, пошла тихим шагом. Невский был пуст. По-прежнему
шарили вдоль по улице, выхватывая из потеми дома, киоски, затушенные
фонари, людей, белые слепящие конусы прожекторов с Адмиралтейства. У
Гостиного двора, вкруг костров, стояли какие-то солдаты, похлопывая руками
в черных суконных рукавицах.
Сзади звякнули шпоры. Она обернулась. Волчьи глаза... Тот, опять! Она
пропустила его. Через два десятка шагов, вдоль Милютина ряда, он
остановился у запертой двери гастрономического магазина (в тусклом свете
нескольких ламп гляделись сквозь зеркальные стекла выставок-окон горы
консервных банок, окорока, копченые рыбы и фрукты) и постучал. Наташа
сдержала шаг. Дверь приоткрылась, приказчик в белом переднике, увидев
офицера, низко поклонился и пропустил в магазин. Дверь закрылась. Наташа
невольно подняла глаза на вывеску. Черными огромными буквами по белому
полю тянулось вдоль всего здания:

Романов

Наташа вспыхнула от стыда. Какая она дура. Тайна государственная!
Хотела Марише сказать... Просто свидание. Любовное, самое обыкновенное,
как должно быть в романе. Она ж читала сама: в Милютином, в магазинах -
отдельные потайные кабинеты, где подают вино, Где назначают свидания...
"Неприступная"!.. Сама же сказала: "Возлюбленный". Ну да, конечно ж:
должно, должно было так.
Ясно, ясно. И думать не о чем больше. К Марише, домой.
В комнате был свет. Марина не спала. Она сидела в туфлях на босу
ногу - стоптанные башмаки, как всегда теперь, насквозь мокрые, сушились у
печки, - и нашивала белую, круто выгнутую букву "Л" на красное, кумачовое,
огромным показавшееся Наташе полотнище, спадавшее с ее колен на пол:
"Д о-л... Д о л о й!"
Марина ласково посмотрела на остановившуюся у двери, у притолоки,
Наташу.
- Ну, спасибо. Твоя листовка уже по заводам пошла. Ты из театра?
Отчего так рано?
- Я ненавижу их, - с трудом сказала Наташа и взялась за горло. -
Марина, что же мне делать?.. Я все-таки не могу так, как ты...


Глава 25