"Хаджи-Мурат Мугуев. Бриллианты императрицы" - читать интересную книгу автора

- Нет, благодарю. Пора идти. Уже девять часов.
- С вареньем, - сказал Антон Ефимыч.
- Спасибо, - засмеялся гость, - и с вареньем не могу. Если дадите
завтра, выпью с удовольствием, а сейчас, уважаемая Дарья Савельевна, дайте,
пожалуйста, бумаги дяди. Я их утречком разберу, а вечером, если разрешите,
завтра снова
зайду к вам.
- Милости просим. Очень будем рады, - поднимаясь с места, сказала
хозяйка и, взяв с окна кипу бумаг, уложенных в газету и перевязанных
бечевкой, подала ее гостю.
Тот стал было прощаться, как во дворе послышались голоса, кто-то
завозился на лестнице и зашагал по балкончику в направлении квартиры
Пашковых.
Старик удивленно вытянул шею, всматриваясь в коридор, хозяйка пошла к
дверям, а пастор, отодвинувшись от бумаг, быстро положил их обратно на окно
и не без тревоги смотрел на открывшуюся дверь.
В ней стоял молодой человек среднего роста, в солдатской фуражке,
надетой на коротко остриженную голову.
- Вам кого, товарищ? - негромко спросила хозяйка.
- Извиняюсь! Это будет квартира девять? - с сильным грузинским акцентом
спросил вновь прибывший
- Девять. А вам кого надо? - подходя к молодому человеку, спросил
старик.
- Терентий Петрович будете? - подходя к старику, спросил тот. - Я ваш
племянник Ладо, не узнаете? Из Сагурамо, вам привет от Розочки.
- Какой, извиняюсь, Розочки? - опешил старик. - Вы обознались. Ведь
Терентий Петрович уже дней десять, как помер, а я новый жилец в квартире,
Пашков Антон Ефимыч.
При словах "из Сагурамо, привет от Розочки" пастор насторожился.
- Помер, помер. Неделю, как схоронили, - сказала Дарья Савельевна,
внимательно глядя на молодого человека. - А как же вы, говорите, племянник
Почтарева, а сами даже спутали его с чужим человеком?
- Э-э, милая, - засмеялся новый гость, - ведь мы, кавказцы, всех людей
постарше зовем дядями да отцами. Потому только так, из кавказского обычая, и
назвал себя племянником покойного, а видел я его всего один раз, в Тбилиси,
прошлым летом у его знакомых.
Пастор заметил некоторую фальшь и смущение, которые хотел веселой,
разбитной речью замаскировать грузин.
- Значит, помер мой богоданный дядя. Ай-яй-яй, как будут жалеть его в
Тбилиси! - качая головой, сокрушенно сказал он.
- Да, Терентий Петрович точно в прошлом году ездил в Тифлис... недельки
две прогостил там... Рассказывал, как его там угощали, - сказал ничего не
заметивший старик.
- Так как же теперь быть? - почесывая затылок, в раздумье сказал
молодой человек. - А я думал остановиться у него.
Старик что-то хотел сказать, но, заметив недовольное движение старухи,
замолчал.
- Пойдемте со мной, - вдруг сказал пастор. - Я остановился в общежитии
туристов, там рядом свободная койка. - И, взяв снова с окна пачку бумаг в
газете, он направился к выходу. - Идемте, идемте. Нечего раздумывать, -