"В.К.Мюллер. Пират королевы Елизаветы " - читать интересную книгу авторана страже чести своей и всего дела. Когда у африканских берегов было
захвачено португальское купеческое судно, генерал назначил его капитаном Даути и приказал ему хранить доставшуюся добычу, не делая исключений ни для кого. Но на грех на этот же корабль был назначен и брат генерала Томас Дрейк, и будто бы этот Томас Дрейк нарушил запрет, взломал один из ящиков и запустил в него свою жадную руку. Даути узнал об этом и доложил по долгу службы своему начальнику. Фрэнсис Дрейк, говорили люди, пришел в неистовый гнев и кричал на Даути, что тот хочет запятнать честь не только его брата, Томаса, но и его лично, но что он, генерал, этого не допустит. Надо правду сказать, что характер нашего командира был властный и крутой. Рассказывали случай, когда, рассердившись за что-то на судового священника, он заковал его в кандалы, отлучил от церкви и на шею велел повесить кольцо с надписью: "Величайший плут и мошенник на свете". С этой ссоры, говорят, клеветники повели дело открыто, восстанавливая против Даути и генерала, и команду. Двое свидетелей рассказывали также, что раз, заподозрив Даути, Дрейк готов был приписывать ему все дурное. Так, jo время бури он с бранными словами кричал, что эту бурю наслал Даути, что он волшебник, ведьма и что все это идет из его сундука. Потом, позже, передавали даже такой слух, будто погубить несчастного упросил Дрейка граф Лейстер за то, что Даути распространял-де сказки о смерти графа Эссекса, при котором оба, и Даути, и Дрейк, служили когда-то в Ирландии, и говорил, что смерть Эссекса была делом Лейстера. Что правда во всей этой темной истории и что нет - трудно сказать. Пожалуй, самым правдоподобным может считаться такое объяснение. Генерал, говорят, подозревал своего помощника в том, что тот, еще в Англии, зная от опрокинуть все расчеты Дрейка, потому что Дрейк стремился своим поведением сделать войну с Испанией неизбежной, а Берлей отстаивал политику осторожности и мира. Во всяком случае, дело Даути продолжало глубоко волновать генерала и после казни. Прошло шесть недель, и вот 11 августа все команды получили приказ собраться к палатке генерала, так как он имеет сказать нечто важное. Он стал у открытого входа в палатку так, чтобы всем было его видно и слышно. С одной стороны от него стоял капитан Винтер, с другой - капитан Томас. Слуга генерала принес ему большую записную книгу. Тогда судовой священник приготовился сказать проповедь. - Нет, полегче, мистер Флетчер, - перебил его генерал, - проповедь сегодня буду говорить я, хоть я и не мастер на это. Ну, вся ли команда собралась или нет? Ответили, что собрались все. Тогда велено было, чтобы все поделились по своим судам и каждая команда стояла порознь. Приказ был исполнен. - Ну, господа, я очень плохой оратор. Не готовился я быть ученым. Но что я скажу, то всякий пусть зарубит себе на носу и запишет, потому что за каждое свое слово я готов дать ответ в Англии, хоть самой королеве. Да все это у меня уж вот здесь записано. (Неизвестно, было ли это действительно записано в тетради, которая была перед ним, но таковы были его слова, очень точно здесь передаваемые). Так вот, господа, мы здесь очень далеки от родины и друзей, враги окружают нас со всех сторон; стало быть, не приходится дешево ценить человека, человека здесь и за десять тысяч фунтов не купишь. Значит, нам всякие бунты и разногласия, которые среди нас проявились, надо |
|
|