"Йорг Мюллер. Он призвал меня" - читать интересную книгу автора

одной из карт. Там, в старинном замке, помимо послушников находятся также
Высшая Философская школа и Центр образования паллоттинцев.
Переезд из Трира оказался для меня нелегким; уже по той простой
причине, что я должен был променять квартиру в сто квадратных метров на
одиннадцатиметровое помещение, сдерживало мое рвение. Что меня ожидает?
Удастся ли мне, после 17 лет борьбы в одиночку, ужиться в разношерстной
общине с целыми тридцатью человеками?
В первый день я был встречен взглядами полными ожидания. При входе в
столовую я почувствовал на себе испытующие взгляды своих собратьев. "Это
он" - донеслось до меня от одного молодого испанца. Я был подготовлен к
тому, что будут предъявлены какие-то надежды моей роли и смешанные чувства,
которые ощущаются вообще по отношению к психологам. Но мои опасения
развеялись очень быстро: я не собирался брать на себя роль какого-нибудь
гуру, и таким образом мне удалось установить довольно обнадеживающие
межчеловеческие отношения.
Тем не менее вскоре все во мне начало бурлить. Жизнь в общине заставила
меня все больше ощущать свои недостатки и ограниченность. В свои 47 лет я
легко мог сойти среди своих собратьев за отца; но я избегал любой роли,
которая выделяла бы меня среди них. Я не хотел быть для них ни фигурой
отцам, ни групповым психологом.
То и дело прорывались у меня самодеятельность, которую я так долго
практиковал; сопротивление, страхи, попытки страховки - все это я болезненно
ощутил в себе.
Целыми неделями меня не покидал сухой кашель. Я задавал себе вопрос: уж
не хочу ли что-нибудь "выкашлянуть"? - и постепенно осознал, что некоторые
пункты распорядка дня были мне просто отвратительны и явно ущемляли мою
индивидуальность. Мне стало также ясно, что моя профессия стала для моих
собратьев поводом для всевозможных проекций и непомерных ожиданий и рождала
также страх столкновения с психологом во мне. Высказывания вроде: "Тебе как
психологу подобало бы знать..." или: "Скажи им ты, тебя скорее послушают," -
давали понять, как на самом деле распределены роли. Иногда мне удавалось
замаскировать свои защитные механизмы с помощью шутливого замечания или
забавной шутки. И вряд ли кто-либо мог предположить, как ужасно я на самом
деле себя чувствую и как тоскую по своим друзьям.
Среди собратьев мое внимание привлек один, удивительно на меня похожий
в смысле способностей и защитных механизмов:
Александер Динсберг, музыкально одаренный клоун. Он постоянно сыпал
шутками или прятал свои чувства за горькими замечаниями, нередко имевшими
глубокий или болезненно серьезный смысл. Тот, кто знал его только мимоходом,
не замечал этой его духовной глубины; слыть набожным он никак не хотел.
Этому-то молодому собрату, родившемуся - как нарочно! - 1 апреля, суждено
было стать вскоре моим очень хорошим другом.
Распорядок нашего дня был, как правило, настолько насыщенным, что для
собственных нужд у нас оставалось очень мало времени; поначалу все мы
боролись с усталостью - явление уже отмеченное во время своего послушания и
Терезой из Лизье. У меня к этому прибавился еще процесс расставания,
доставивший мне тяжелые, бессонные ночи. Как-то раз, когда мне было особенно
тяжело, я случайно прочел в календаре изречение на этот день. Это была
цитата из Святого отца из Арса: "Что делает жизнь членов ордена столь
заслуженной? Постоянный отказ от собственного почина, непрерывное умирание