"Харуки Мураками. Исчезновение слона" - читать интересную книгу автора

По крайней мере, кажется, именно так считает моя сестра. Открыто мы
никогда не затрагивали этой темы, однако то, что мне не очень понравился ее
жених, сестра знала и не скрывала своего раздражения.
- У тебя слишком ограниченный взгляд на вещи, - сказала она.
Тогда мы с ней разговаривали о спагетти. Подразумевалось, что у меня
слишком ограниченные взгляды в отношении спагетти.
Хотя, конечно же, проблема заключалась не только в спагетти. За вкусом
спагетти скрывалась фигура ее жениха, и на самом деле она говорила именно о
нем. В политике это называют опосредованной войной.
Все началось одним воскресным деньком, когда сестра предложила поесть
спагетти. А мне как раз захотелось спагетти, поэтому я сразу согласился. Мы
отправились в небольшую симпатичную забегаловку, недавно открывшуюся рядом
со станцией. Я заказал спагетти с баклажанами и чесноком, сестра - спагетти
с базиликом. Ожидая заказа, я пил пиво. До этого момента не было никаких
проблем. Май, воскресенье, да и отличная к тому же погода.
Проблемы начались в тот момент, когда спагетти, которые нам подали,
оказались без преувеличения кошмарными на вкус. Поверхность была неприятно
мучнистой, а внутри они так и не сварились. От масла, на котором готовили
соус, и собака бы отвернулась. Я кое-как осилил половину и отставил в
сторону, попросив официанта унести тарелку.
Сестра бросила на меня несколько взглядов, но ничего не сказала и
медленно доела всю порцию без остатка. Все это время я смотрел в окошко и
пил второе пиво.
- И зачем было так демонстративно отставлять еду, - спросила сестра,
когда унесли ее тарелку.
- Гадость, - просто ответил я.
- Не такая гадость, чтобы оставить половину. Можно было немножко и
потерпеть.
- Я ем, когда хочу, а когда не хочу, не ем. И вообще, это мой желудок,
а не твой, моя дорогая.
- Хватит говорить мне "моя дорогая". Когда ты говоришь "моя дорогая",
мне кажется, будто я домохозяйка средних лет.
- Это мой желудок, а не твой, - исправился я.
С тех пор как ей исполнилось двадцать, она требует, чтобы я не нежничал
с ней. Хотя я не понимаю, какая ей разница.
- Они только что открылись, наверное, повара еще просто не освоились.
Ничего бы с тобой не случилось, если бы ты проявил больше терпимости, -
сказала сестра за чашкой кофе, который выглядел как гадкий жидкий кофе.
- Может, и так, однако, на мой взгляд, отставить гадкую еду - это тоже
мнение, имеющее право на жизнь, - сказал я.
- И с каких это пор ты у нас такой крутой? - спросила сестра.
- Пытаешься на мне сорваться? - спросил я. - Месячные?
- Отстань. Что ты за чушь порешь? Почему я должна это от тебя
выслушивать?
- Да ладно, не кипятись. Я же точно знаю, когда у тебя были первые
месячные. Довольно поздно, поэтому ты с матерью к доктору ходила.
- Не заткнешься, влеплю тебе сумкой! - прикрикнула на меня она.
Поняв, что она не на шутку рассердилась, я замолчал.
- У тебя на все вокруг слишком ограниченный взгляд, - сказала она. - Ты
видишь и критикуешь только недостатки, даже и не пытаешься увидеть