"Харуки Мураками. Радио Мурaками" - читать интересную книгу автора

радующей глаз.
Взять, к примеру, Артюра Рэмбо или Пушкина, их свежие лица дышат
энергией молодости. А, скажем, Толстой и Наоя Сига
Впрочем, если кого-то эта перспектива действительно раздражает или
пугает, то он может поступить как Сэлинджер - скрыться однажды за высокую
ограду и до конца жизни не фотографироваться
У западных фотографов есть такая профессиональная специализация -
фотопортреты писателей. Специалисты в этой области, кроме писателей,
собственно, никого и ничего не фотографируют. Они зарабатывают тем, что
предоставляют издательствам отснятые пленки с негативами писательских лиц. В
настоящее время самые известные представители этой профессии - Джерри Бауэр
и Марион Эттлингер. Они фотографировали и меня, и в обоих случаях я
почувствовал "руку мастера". Может, сравнение покажется странным, но это как
побывать на приеме у первоклассного дантиста.
Фотография Раймонда Карвера, сделанная в нью-йоркском ателье Марион
Эттлингер, стала последней фотографией писателя. И к тому же той самой,
общепринятой. И тем не менее эта фотография прекрасна. Со своим особым
настроением. Смотришь на нее и заражаешься творческой энергией, исходящей от
лица и фигуры талантливого человека.
Пожалуй, я склоняюсь к тому, чтобы заняться своим здоровьем и дожить до
девяноста шести. Конечно, мне неприятно думать о том, что Харуки Мураками
может стать для потомков "тем самым противным дряхлым старикашкой", но, с
другой стороны, умирать молодым мне совсем не хочется. Эх, что бы такое
все-таки придумать?


Странное происшествие в антикварной лавке

Я уже, кажется, писал, что моя жена очень любит старинный фарфор и,
куда бы мы с ней ни приезжали, она обязательно наведывается в местные
антикварные лавки и магазины. Я давно взял себе за правило, во-первых, не
сетовать на обстоятельства, а во-вторых, не делать поспешных выводов, но в
данном случае не удержался и сформулировал новый жизненный принцип:
"Человеку, не интересующемуся антиквариатом, противопоказано заходить за
компанию в антикварный магазин дольше чем на десять зевков, иначе он рискует
умереть от скуки". Пока моя жена на заковыристом антикварном сленге общается
с продавцом, я слоняюсь по магазину, зевая и нехотя поглядывая по сторонам.
Я никогда не смогу понять, почему какая-нибудь грязная тарелка стоит таких
огромных денег. Хорошо хоть не приходится прятать глаза, как это бывает,
когда заходишь в магазин женского белья (я, правда, туда никогда не захожу),
и на том спасибо. Но все равно - скукотища ужасная.
Тот случай, о котором я собрался вам рассказать, произошел, когда мы,
гуляя с женой по Киото, зашли в маленький антикварный магазинчик. Надо
сказать, что у меня с самого начала было какое-то нехорошее предчувствие. К
тому же мне ужасно не понравился взгляд, которым нас одарила старушка,
сидящая за стойкой. Сама же она напомнила мне злую ведьму из сказки о
Гензеле и Гретель, проживающую в лесной чаще в домике из яцухаси и
сэнмайдзукэ [65]. Ох не к добру все это было. "Лучше держаться от нее
подальше, - подумал я про себя, - А то дело может плохо кончиться".
Но вскоре (отчасти от скуки, отчасти от того, что, постоянно разъезжая