"Рю Мураками. Киоко" - читать интересную книгу автора

выражало грусть и такую усталость, которую нельзя было объяснить просто
разницей во времени или тем, что девушка часов десять провела в самолете,
чтобы добраться сюда. Она выглядела серьезной и настолько измотанной, что
сил у нее хватало только на то, чтобы ждать, когда же закончится этот урок.
- Хосе Кортес? Я очень хорошо его помню, - сказал Би Джей, посматривая
то на меня, то на Киоко и вытирая огромным полотенцем пот, проступавший по
всему телу на его белой, как у восковой куклы, коже. Но вот уже пять или
шесть лет, как он сюда больше не ходит. В свое время ходили слухи, будто он
повредил спину, но я наверняка этого не знаю.
У Би Джея был голос исполнителя баллад.
- Значит, вы не знаете, где он может теперь находиться?
На этот вопрос он покачал головой с опечаленным видом.
- Би Джей! Би Джей! К телефону! Иди скорее! - раздался в этот момент
голос с другого конца коридора, и восковая кукла - исполнитель баллад
удалилась, оставив нас с Киоко одних в зале с зеркальными стенами и огромной
буквой "С", нарисованной на полу.
Единственная ниточка только что резко оборвалась. Глаза Киоко
наполнились слезами, и для меня это было невыносимо. Она не плакала. Именно
в этот момент я понял секрет Киоко, то, что скрывалось, как тень, за
очарованием ее улыбки. Даже не будучи сиротой, каждый испытывает порой
печаль и одиночество. Есть люди, которые, когда у них слезы подступают к
глазам, дают им вылиться, не задавая себе лишних вопросов, а есть другие,
которые себе этого не позволяют. Киоко однажды поняла, что слезы ничего не
меняют. Или, лучше сказать, она вынуждена была это понять. Никто на этом
свете не сильнее печали и одиночества. Но, без сомнения, есть такие, кто не
сдается. Они не кричат на каждом перекрестке: "Я сильнее, я не сдамся!" Нет,
просто они молча сдерживают слезы. В обычное время лицо у Киоко было
серьезное, в нем можно различить оттенок застывшей печали, но никогда прежде
я не встречал настолько красивой азиатки.
Я окликнул ее:
- Киоко!
Она не ответила мне, просто вынула из кармана бумажник и протянула мне
сто восемьдесят долларов. Три банкноты по пятьдесят, одну двадцатку и одну
десятку Вот уж нашла место, чтобы расплатиться, подумал я, но девушке было
все равно. Она сделала первое, что пришло на ум, чтобы сдержать слезы, чтобы
они отступили.
И я вдруг сказал нечто совершенно идиотское:
- Эй, Киоко, я приглашаю тебя в итальянский ресторан, если ты не
против.
Даже если бы она согласилась, то мне пришлось бы расплачиваться ее
собственными деньгами, так что это была абсолютно дурацкая затея, но Киоко,
уже поворачиваясь в сторону выхода, вежливо мне улыбнулась и ответила:
- No, thank you, это очень любезно с вашей стороны, но я не голодна.
Пожалуй, не много найдется людей, у которых возникнет желание пообедать
в тот момент, когда погасла их последняя надежда повидаться с другом
детства, с другом настолько важным, что ради этого стоит приехать сюда аж из
Японии. Но, когда я смотрел на Киоко, молчать было выше моих сил, и тут я
сморозил глупость не хуже первой.
- Что ты собираешься теперь делать? - спросил я ее.
- Не знаю, - ответила она, шагнув на край огромной буквы "С",