"Рю Мураками. Танатос ("Меланхолия" $3)" - читать интересную книгу автора

я сидел, глядя на бутылку с индейцем и слушая ее дыхание.

*****

Тучи, что теснились до этого на горизонте, приблизились и теперь
нависали над пляжем. Тени исчезли, дождя вроде бы еще не намечалось, но пляж
сразу же потерял все свои жизнеутверждающие краски, и кругом воцарилось
затишье, как перед бурей. На ступили сумерки, и многочисленные туристы,
игроки в фрисби
и все остальные стали собираться по домам. Продавцы-кубинцы также
свернули свою торговлю. Целый день они носились по пляжу, предлагая желающим
украшения из черных кораллов и раковин наутилуса, "мохитос" - ромовый
коктейль с мятой, пиво "Атуэй" и "Кристал", "Тропи-колу" - кока-колу,
изготавливаемую на Кубе, кассеты с музыкой сальсы, кустарные музыкальные
инструменты и тому подобные вещи.
На горизонте кое-где облака светились оранжевым светом. С моря подул
сырой ветер, посвежело. Я прикрыл стеклянную дверь, ведущую с веранды, и
выключил кондиционер. Рейко крепко спала, повернувшись на бок и слегка
согнув руки и ноги.
Я спрятал обратно в сумку злополучную шляпу и вдруг заметил сложенный
листок. Он был просто засунут во внутренний кармашек той же сумки. Пока я
упаковывал шляпу, ее поля зацепили листок, и он скользнул на пол.
Разумеется, я не имел намерения читать, что там было написано. Поэтому я
подобрал его, чтобы положить обратно в кармашек, но заметил, что это был не
кассовый чек и не журнальный вкладыш, а клочок бумаги для факса, причем
весьма потертый. Похоже было, что его перечитывали десятки и сотни раз, и
каждый раз снова осторожно складывали. Глянцевое покрытие на лицевой стороне
почти стерлось, бумага пожелтела и надорвалась на сгибах. При свете ночника
я различил слово "Язаки". Хорошенько удостоверившись, что женщина
действительно спит, а не подсматривает за мной через неплотно прикрытые
веки, я разгладил листок на краю кровати. Еще раз повторяю: я не хотел
читать его. Просто думал найти там адрес или телефон этого Язаки, чтобы тот
позаботился о ней.

Рейко,
я прочитал твое письмо.
Ты говоришь, что пишешь мне "искренне, так, как подсказывает тебе
твое сердце", но это не так, твое письмо далеко не откровенно.
Позволь дать тебе последний совет, совет человека, с которым ты
когда-то жила и работала. Прими его, как последнюю каплю моей любви.
Не хнычь о своей судьбе. Теперь я начинаю понимать.
Я начинаю понимать, почему ты ушла от меня, ибо это было для меня
абсолютной загадкой.
Я никак не мог понять, что для тебя важнее всего: твоя карьера в
кино или в театре, мужчины и любовь, материальная независимость или же все
вместе.
Теперь я понял: самая высшая ценность для тебя - это ты сама.
Обычно тебе удается это скрывать, но случись что - и ты готова
поступиться всем ради своего спасения.
На первый взгляд это может показаться смелостью, освобождением от