"Рю Мураками. Танатос ("Меланхолия" $3)" - читать интересную книгу автора

Машина оказалась огромным лимузином "форд" кремового цвета. Сначала они
направлялись в Санкти-Спиритус. Актриса очень удивлялась, почему она до сих
пор не может запомнить это название. По пути из Гаваны в Сантьяго-де-Куба
они проехали бессчетное множество деревень, селений и городов, и из всех
названий самым трудным для запоминания оказалось Санкти-Спиритус. Города,
названные по имени рек или гор, она запоминала почти мгновенно, но
Санкти-Спиритус оказался крепким орешком. Как ей объяснил Язаки, в любой
стране можно найти такие труднозапоминающиеся слова, особенно имена
собственные. Он сам, по непонятной причине, никогда не мог запомнить имя
Сен-Жак и название оперы Пуччини "Богема". Перед тем как прибыть в этот
самый Санкти-Спиритус, они заехали в Тринидад, старую столицу. Единственным
историческим зданием во всем городе, где еще ощущалась атмосфера времен
испанских завоеваний, осталась башня, с которой в свое время велось
наблюдение за рабами. Но Язаки интересовала только женщина, которую звали
Изабелла, старуха, исполнявшая народные песни. Прибыв в Тринидад около
полудня, они направились к ее дому, но там никого не оказалось.
Дорогу переходило стадо коров. Идущий навстречу грузовик, выкрашенный в
оранжевый цвет, все-таки смог пробиться сквозь него, неистово трубя
клаксоном, и умчался, не отклонившись от своего пути. Коровы, испугавшись
грузовика, разбежались, но двое пастухов в шляпах, сплетенных из пальмовых
листьев, спокойно перешли через шоссе, гоня впереди себя своих животных,
словно бы ничего и не случилось. Один из них держал в руке мачете - большой
искривленный нож для рубки сахарного тростника, другой, поменьше ростом,
хлестал по коровьим спинам оливковой веткой. Они передавали друг другу плод
манго, от которого по очереди откусывали. У коров на спинах выделялся серый
горб. Все они были очень тощие, вокруг них вились тучи жужжащих насекомых.
Актриса, не отрываясь, следила за ними, пока все стадо не скрылось в
оливковых зарослях. За все это время ни одна из коров не издала ни единого
звука. На Кубе, даже сидя в машине, можно стать свидетелем сцен, которые
навечно запечатлеваются в памяти. Здесь самое голубое в мире небо, а поля,
раскинувшись до самого горизонта, поражают глаза всеми оттенками красного.
То тут, то там выделяются островки зелени, лакированные листочки оливковых
деревьев кажутся мокрыми.
Ее голос звучал спокойно, почти монотонно. Наверное, потому, что на
этот раз она не повторяла тысячу раз отрепетированный номер, а просто
делилась воспоминаниями, спонтанно всплывающими в ее памяти. В
Санкти-Спиритус их встречало множество оркестров и танцевальных групп.
Приветственное представление им устроили в патио, выложенном мраморными
плитами, с пересохшим фонтаном посередине. Ближе к вечеру принесли целые
охапки цветов, и скоро весь патио благоухал ими. Аромат цветов смешивался с
запахом пота, исходившим от танцоров, и в какой-то момент даже мраморные
плиты пола, выкрашенные бледно-желтой краской, охлаждаясь в преддверии ночи,
стали издавать свой особенный запах. Рядом с Язаки, снимавшим все
происходящее на видеокамеру, сидел совсем юный еще флейтист. Ему не
исполнилось и двадцати, он носил выцветшую рубаху с открытым воротом и с
каким-то странным рисунком. Когда Язаки поинтересовался, он ответил, что эту
рубаху его прадед, тоже музыкант, носил еще в двадцатых годах. Заметив, что
Язаки направил на него свою камеру, он выдал очень длинное соло. Кроме
флейтиста, в оркестре были еще контрабас, несколько гитар, конгас, цимбалы и
трое певцов. Но Язаки снимал только флейтиста, и все остальные музыканты