"Айрис Мердок. Бегство от волшебника" - читать интересную книгу автора

относилась сочувственно-презрительно, а к учителям - исключительно
презрительно. Директрису, мисс Уолпол, ненавидела от всей души и без всякого
повода, хотя мисс Уолпол ничего плохого ей не сделала, и вообще, кажется, ее
не замечала. Такого чувства беспричинной ненависти Анетта прежде ни к кому
не испытывала и поэтому даже начала им гордиться, как неким, как она
считала, признаком зрелости. Против того, чему ее в Рингхолле пытались
научить, она боролась с неизменным упорством, дав клятву самой себе, что ни
одна из рингхолл-ских благоглупостей не найдет даже временного пристанища в
ее уме и памяти. При первой возможности она в классе или углублялась в
интересную книжку, или начинала писать письмо. А если такой возможности не
было, погружалась в приятные мечты или в не менее приятное оцепенение. Чтобы
достичь оцепенения, требовалось прежде приоткрыть рот и сосредоточить все
внимание на каком-нибудь предмете, находящемся вблизи. Смотреть пристально,
до полного остекленения глаз, до абсолютной пустоты в мозгу. Но вскоре от
этого развлечения Анетта решила отказаться. Она начала опасаться, но не
того, что преподаватели, наблюдая за ней, в конце концов сочтут ее
слабоумной (о, это как раз было бы забавно!). Нет, она боялась, что под
влиянием самовнушения однажды действительно заснет на уроке, а это уж ей
было ни к чему.
Анетта надела пальто и уже собралась открыть дверь на улицу. Но здесь,
у двери, она вдруг остановилась. Повернулась и оглядела коридор. Вроде все
на своих местах: вазы с цветами, акварельные репродукции знаменитых картин
на стенах, обожаемый завиток беломраморной лестницы. Анетта старательно
всматривалась в эти предметы. Такие, как прежде, и вместе с тем... появилось
во всем что-то новое. Она чувствовала себя так, будто прошла сквозь зеркало.
И ей вдруг стало ясно - она свободна! Размышляя, почти с трепетом, над той
легкостью, с которой была достигнута эта свобода, Анетта поняла, что
Рингхолл наконец преподал ей важнейший свой урок. Она пошла по коридору
назад, по пути заглядывая в пустые помещения, касаясь пальцами предметов, и
ей верилось, что за знакомыми дверьми могут оказаться совсем незнакомые
комнаты. Занимательное странствие привело ее в библиотеку.
Туда она вошла почти на цыпочках и обнаружила, что эта комната как
всегда пуста. Вокруг было тихо, и, глядя на стеллажи, Анетта постепенно
начала воображать, что это не просто библиотека, а книгохранилище в
разбомбленном городе. И книги теперь никому не нужны. Никто за ними не
явится. Пройдет время, стены окончательно разрушатся, под струями дождя они
начнут погибать. Так почему бы не взять одну или даже две в виде сувенира?
Тома в библиотеке колледжа стояли как попало, бессистемно, на них не было
даже штампа. Анетта обследовала несколько полок. Пусть книги никто не
позаботился упорядочить, зато они были как новенькие: чтение в Ринг-холле
среди популярных развлечений не числилось. Остановив свой выбор на
оправленных в солидную кожу "Избранных поэмах" Броунинга, Анетта с томом под
мышкой покинула библиотеку. Она чувствовала себя настолько счастливой, что
готова была запеть. И запела бы, если бы не боялась разрушить то хрупкое
очарование, которое словно магическим покровом окутало сейчас все вокруг и
приказывало хранить молчание. С видом победителя Анетта огляделась по
сторонам. Рингхолл теперь в ее власти!
Было два поступка, которые Анетта задумала совершить в тот самый день,
когда оказалась в стенах Рингхолла. Первый - нацарапать собственное имя на
бюсте Гринлинга Гиббонса,[2] стоящем в общей комнате. Деревянный Гринлинг