"Айрис Мердок. Бегство от волшебника" - читать интересную книгу автора

взирал на окружающих так важно, так напыщенно, что у Анетты просто руки
чесались провести по нему ножиком... Податливое дерево так к себе и манило.
Но когда дошло до дела, ей пришлось распрощаться со своим замыслом. И не
потому, что уважение к славному имени вдруг проснулось в ней, нет, причина
была иная - перочинный ножик куда-то запропастился. И второе - ей всегда
хотелось покачаться на люстре, висящей в столовой. Анетта тут же направилась
в столовую. Столы и стулья влачили там свое одинокое существование, и когда
она ворвалась, встретили ее осуждающим молчанием. Анетта задрала голову - и
сердце в груди у нее подпрыгнуло, как мячик. Люстра казалась огромной и
висела как будто в поднебесье. Все это Анетта успела отметить раньше, когда
внимательно изучала этот предмет. Учла она и наличие толстой металлической
перекладины посреди люстры, за которую вполне можно ухватиться руками.
Перекладина со всех сторон была обвешана крохотными хрустальными капельками;
в каждой из них горела искорка чистого света, словно резвая волна
расплескалась на бегу и брызги полетели вверх, да так и замерли навсегда под
лучами солнца. Анетта чувствовала - если ей удастся раскачать люстру, то
музыка, скрытая в хрустальных подвесках, оживет, зазвенит колокольчиками.
Мечты мечтами, но теперь она видела, что план осуществить будет не так-то
просто.
В воображении Анетта всегда достигала желанного объекта великолепным
подскоком с Большого Стола,[3] но теперь убедилась, что этот метод вряд ли
верен. Исполненная решимости, она вцепилась в один из столов и потащила его
на середину комнаты. Потом водрузила на него стул. После чего начала
взбираться. Но даже еще не поднявшись на стул, а только на стол, Анетта
почувствовала, что земля стала как-то неприятно далековата от нее. Она ведь
страдала боязнью высоты. И все же, внутренне сосредоточившись, Анетта встала
на стул. И вот здесь, поднявшись на цыпочки, она и ухватилась за
перекладину. Затем, замерев на мгновенье, решительным движением ноги
отбросила стул и повисла, вытянувшись между небом и землей. Еще несколько
секунд с тревогой ждала характерного звука отрывающейся от потолка цепи, но,
к счастью, цепь оказалась крепкой, да и Анетта была легонькой как перышко.
Скомандовав самой себе: "пятки вместе, носки врозь", она движением от
бедра начала раскачиваться, неторопливо, задумчиво, туда-сюда, туда-сюда. И
люстра действительно зазвенела, но не оглушительно, как ожидала Анетта, а
очень высоким и нежным перезвоном; и ничего удивительного: какого же
звучания можно ожидать от морской волны, остановленной и превращенной в
стекло? Именно такого хрупкого, похожего на тончайшую смесь звука и воздуха.
Анетта была просто заворожена и этим перезвоном, и ритмом собственного
движения. Постепенно она погрузилась в некий транс и, раскачиваясь,
принялась воображать, как останется здесь до самого обеда, до того часа,
когда обитательницы Рингхолла потянутся гуськом в столовую; вот они входят,
чинно рассаживаются вокруг стола, вокруг ее болтающихся ног, обращая на нее
внимания не больше, чем на какой-нибудь предмет обстановки...
В эту минуту дверь отворилась и вошла мисс Уолпол. Анетта от
неожиданности разжала руки и, минуя стол, грохнулась прямо к ногам
директрисы. Мисс Уолпол глядела на свою воспитанницу слегка нахмурившись.
Эта дама никак не могла решить для себя один вопрос: кто ей больше не по
душе - созревающие девицы или маленькие дети. От последних, несомненно, шума
куда больше, но верно и то, что справиться с ними зачастую куда легче.
- Встаньте, мисс Кокейн, - с усталым вздохом обратилась она к Анетте.