"Айрис Мэрдок. Суверенность блага" - читать интересную книгу автора

детерминированный индивид, неустанно заботящийся о самом себе. В некоторых
отношениях он напоминает машину: чтобы работать, ему нужен источник энергии,
и он предрасположен к действию по определенным шаблонам. Область его
хваленой свободы выбора обычно невелика. В основном он проводит время в
мечтах, неохотно обращаясь к неприятной действительности.
Его сознание - это не прозрачное стекло, через которое он смотрит на
мир, а облако более или менее фантастических грез, защищающее душу от боли.
Он постоянно ищет утешения, прибегая то к надуманной напыщенности, то к
вымыслу о своем природном предназначении. Даже его любовь - это чаще всего
самоутверждение. Думаю, мы легко можем узнать себя в этом довольно гнетущем
описании.
Утверждение, что в человеческой жизни нет заданного извне
предназначения или П"ОuО"ОїП'"а, доказать так же сложно, как и
противоположное, и я просто буду исходить из него. Я просто не вижу
оснований полагать, что человеческая жизнь не является самодостаточной. В
жизни довольно много образцов и целей, но нет общего или как бы внешне
гарантированного образца или цели, поиском которых заняты философы и
теологи. Мы есть то, чем кажемся, - недолговечные смертные существа,
подчиненные необходимости и случайности. Я хочу сказать, что Бога в
традиционном смысле этого слова, по моему мнению, не существует, а
традиционный смысл, пожалуй, и есть единственно возможный. Когда Бонхеффер
говорит, что Бог хочет, чтобы мы жили так, как если бы Бога не было, я
подозреваю, что он неправильно употребляет слова. Равным образом, различные
метафизические заменители Бога - Разум, Наука, История - являются ложными
богами. Нашу судьбу можно изучить, но нельзя оправдать или полностью
объяснить. Мы полностью погружены в этот мир. И если в человеческой жизни
можно найти какой-нибудь смысл или единство (а мечта об этом не покидает
нас), то искать их нужно в человеческом опыте, за пределами которого нет
ничего.
Идея самодостаточной и бесцельной жизни - это, конечно, не только
результат отчаяния нашей собственной эпохи. Это естественный продукт
прогресса науки, прошедшей долгий путь. Начиная с Канта, она породила целую
эру в истории философии и нашла свое продолжение в экзистенциализме и
современной аналитической философии. Основную черту этого периода истории
философии можно охарактеризовать следующим образом: Кант объявил об
отсутствии Бога и поставил на его место человека. Мы все еще живем в эру
кантовского человека, или кантовского человека-бога. Кантовское опровержение
так называемых доказательств бытия Бога, его анализ ограниченности
спекулятивного разума, а также его красноречивое изображение достоинства
рационального человека - все это могло привести его в смятение. Как это
узнаваемо и хорошо нам знакомо: человек, столь прекрасно изображенный в
"Grundlegung [zur Metaphysik der Sitten]", даже встретившись лицом к лицу с
Христом, отворачивается, чтобы прислушаться к собственной совести и голосу
собственного разума. Лишенный скудного метафизического фона, которым Кант
был готов его наделить, этот человек по-прежнему с нами - свободный,
независимый, одинокий, сильный, разумный, ответственный, смелый, ставший
героем стольких романов и книг по моральной философии. Raison d"etre этого
привлекательного, но обманчивого существа лежит на поверхности. Он
самонадеянно-рациональный отпрыск научной эпохи, все более осознающий свое
отчуждение от материального универсума, разоблачаемого его открытиями. Но