"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Доллары мистера Гордонса" - читать интересную книгу автора

который бы отказался принять эти банкноты. Они ничем не отличаются от
настоящих. И с каждой, сошедшей с этих пластин, банкнотой на какую-то долю
процента уменьшается реальное содержание получаемой вдовами пенсии по
социальному страхованию, вырастает на сколько-то процентов цена гамбургера,
каждый вклад в банке становится все менее надежным и на каждую последующую
зарплату можно будет купить все меньше и меньше.
Итак, тот самый Джеймс Кастеллано, который уже больше двадцати лет не
стрелял из своего табельного оружия 38-го калибра, кто редко когда шлепал
своих детей, да и то если на этом уж очень настаивала жена, мысленно
готовился к тому, чтобы лишить кого-то жизни. Он говорил себе, что
фальшивомонетчики фактически отнимают малые частицы жизни у людей, которые в
связи с инфляцией не могут купить себе жилье или хотя бы нормально питаться,
и если эти частички жизней сложить все вместе, то общий урон и будет
приблизительно равен жизни одного человека.
- Чушь собачья! - буркнул Джеймс Кастеллано и вынул из кармана
завернутую в сукно коробку. Шоферу, переспросившему, что он сказал,
Кастеллано не ответил. Его часы показывали 23.52, когда он вышел из машины
на пересечении улиц Себастьяна и Латимера и медленно двинулся сквозь влажный
удушливый воздух разомлевшего от жары ночного города к улице Рандольфа.
Человек должен был назваться мистером Гордонсом.
Как сказал руководитель группы Форсайт, мистер Гордонс произведет обмен
ровно в 00.09.03.
- Что? - переспросил Кастеллано, предполагая, что у руководителя
группы внезапно прорезалось чувство юмора.
- Мистер Гордоне сказал - в 00.09.03, а это означает: полночь, девять
минут и три секунды,
- А что, если я буду там в полночь, девять минут и четыре секунды?
- Это будет означать, что вы опоздали, - сухо бросил ему Форсайт.
Шагая по улице Себастьяна, Кастеллано вспомнил этот разговор и, еще раз
взглянув на свои часы, невольно прибавил шагу. Когда он дошел до угла улицы
Рандольфа, было пять минут первого. Он изо всех сил старался не смотреть на
крышу шестиэтажного дома, на котором находился снайпер. Чтобы исключить
случайность, он уставился на тот ресторан, в котором он часто бывал с женой,
и не отводил от него глаз. В его залах было пусто и темно. Серый кот сидел
на кассовом аппарате и смотрел на проходящего с выражением равнодушного
презрения. Изрыгая облака черного дыма из подвязанного проволокой глушителя,
вдоль квартала пропыхтел расхлябанный желтый "форд" с полдюжиной горланящих
пьяных мексиканцев и пожилой крашеной блондинкой, призывающих весь мир
наслаждаться жизнью. Начадив, машина растворилась в ночи где-то в конце
квартала, но до Кастеллано время от времени еще продолжали долетать ее
гудки.
Он помнил, что еще в офисе положил свой револьвер в кобуру, но никак не
мог вспомнить, снял или не снял его с предохранителя. Дурацкий же будет у
него вид, когда он, выхватив из кобуры револьвер, примется давить на
спусковой крючок, поставленный на предохранитель! Что тогда делать? Крикнуть
"ба-бах!"? А теперь, когда на крышах сидят все эти эксперты, уже поздно
вынимать и осматривать револьвер.
Ночь была жаркая, и Кастеллано вспотел. Его рубашка взмокла не только
под мышками и на спине, но и на груди. На губах появился привкус соли.
- Добрый вечер! Я - мистер Гордонс, - послышалось за спиной