"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. В руках врага (цикл Дестроер)" - читать интересную книгу автора

прилавок, уставленный кроссовками, и взглянул на Чиуна таким взглядом,
точно рассматривал труп. Чиун попросил его назвать себя.
- Василий Василивич.
- А этот здоровенный идиот?
- Иван Михайлов.
Иван схватил узкую лыжу и стал размахивать ею словно мечом. Василивич
не сомневался, что сейчас лыжа проткнет худого америкашку, как пика. Но
америкашка, двигаясь плавно-замедленно, точно вплавь, каким-то непонятным
образом увернулся от лыжи. Иван со всего размаха опустил кулак на затылок
американца, но инерция летящего кулака только бросила Ивана вперед, а
американец вдруг оказался позади него.
- Ты начальник? - спросил Римо.
- Да, - ответил Василивич.
- Тогда Иван нам не нужен, - сказал Римо.
Василивич заморгал. О чем это он?
В разговор вступил Чиун. Начальники, заметил он, всегда несут бремя
особой ответственности за подчиненных. И такого рода облаченные властью
люди не должны позволять другим людям, им подчиненным, называть других
людей китаезами, в особенности когда те очевидно и недвусмысленно являют
собой великолепный пример корейской нации. Чиун сделал это заявление
по-русски.
- Чего? - спросил Василивич.
- Ты проявляешь безответственность тем, что позволяешь этому зверю по
прозванию Иван разгуливать без привязи.
Откуда этому азиату все известно? Василивич задумался бы об этом,
если бы не кровавый кошмар, который разыгрался перед его глазами.
Когда америкашка узнал, что не Иван здесь главный, он поймал его
кулачище. Изящным плавным движением пальцев коротко зажал запястье.
Прижатый к талии локоть америкашки в ту же секунду пружиной вылетел вперед
и с глухим стуком врезался Ивану в ребра. Иван нагнулся, точно собираясь
прихлопнуть затерявшегося у него под ногами америкашку, но тут его правая
рука взметнулась вверх, точно америкашка молил о пощаде. Его кисть
оказалась прямо под подбородком Ивана. Рот у Ивана открылся. Два пальца
вонзились ему в кадык. Пальцы америкашки.
А нога америкашки метнулась вперед так быстро, что Василивич заметил
только, как она уже вернулась назад. В броневом черепе Ивана образовалась
вмятина, как бывает, когда по опаре шутки ради бьют кулаком.
Иван осел на сверкающий пол, дернулся разок и затих. Америкашка отер
ладони о рубашку Ивана.
- Дерьмо, - заметил Римо.
- Боже мой, кто вы? - задохнулся Василивич.
- Это не важно, - ответил Чиун. - Он - никто. Но важно то, что царит
в современном мире варварство и невинных корейцев обзывают китаезами.
- Вы американцы? - спросил Василивич.
- Что ж удивительного, что ныне в порядке вещей оскорблять людей? -
продолжал Чиун. - Сначала меня обозвали китаезой. Теперь - американцем. Я
что, похож на белого? Что, у меня глупое выражение бледного лица? Мои
глаза имеют нездоровую округлую форму? Почему же ты считаешь меня белым?
- Послушай, Василивич, - сказал Римо, - мы можем решить все
по-хорошему или по-плохому. Но в любом случае мы собираемся сделать то,