"Игорь Анатольевич Мусский. 100 великих актеров " - читать интересную книгу автора

Барон быстро усвоил и ту в стилевом отношении "серединную" манеру игры,
которая волей-неволей складывалась в "королевском театре", вынужденном
постоянно по мере возможности приводить к "общему знаменателю" разные начала
в игре актеров. Он мог декламировать и кричать, подобно Монфлери, и в той же
роли, в той же сцене вдруг опуститься до почти бытового говора. Должно
пройти около тридцати лет, чтобы манера Барона была признана плодотворной
для театра в качестве системы, а не единичного феномена.
29 апреля 1685 года случается серьезная неприятность для труппы. Актеры
отправляются в Версаль, чтобы представить королю новичка, господина де
Рошмора. "Недоброжелатели оказали по этому случаю такую дурную услугу
господам Барону и Резену, что король приказал исключить их из труппы - как
сказано, за недостаточное почтение к Ее Высочеству супруге дофина. Труппе
слишком было важно их сохранить, все наши связи были пущены в ход, все
возможные пути заступничества испробованы. Наконец, второго мая они получили
прощение".
Больше об этом происшествии ничего не известно, кроме того, что оно
последовало вскоре за выходом "Распоряжения Ее Высочества дофины",
датированного 3 апреля 1685 года и вступившего в силу после Пасхи. Цель
его - положить конец разным злоупотреблениям между актерами. Но на деле оно
ограничивало независимость труппы и ставило ее под начало вельможи,
исполняющего на этот год обязанности первого камергера двора.
Барон пользовался милостями короля, дружил с вельможами и покорял
сердца знатных дам. Он принадлежал к тем интеллигентам третьего сословия,
которые уже с трудом переносили свою относительную бесправность по сравнению
с дворянами. Барон писал комедии, высмеивающие аристократические нравы
("Удачливый волокита", 1686). Неукротимая гордость заставляла его отвечать
на высокомерную наглость великосветских кавалеров и дам наглостью еще более
вызывающей. Одна очень знатная особа принимала его по ночам у себя в
опочивальне, но закрывала перед ним двери своей гостиной. Как-то, после
очередного свидания, Барон неожиданно и незванно явился на очередной прием в
ее особняк. "Что вам здесь нужно, господин Барон?" - надменно спросила при
всех хозяйка. "Я забыл у вас свой ночной колпак", - ответил актер.
В 1692 году великий трагик, в самом зените успеха и славы, внезапно
порвал с театром, ушел со сцены. Почему он это сделал, так и осталось
неясным. Существовала версия о том, что он добивался от короля должности
директора "Комеди Франсез", полновластного руководителя актерского
коллектива, который, по странной прихоти монарха, должен был представлять
своего рода республику (правда, под контролем королевских камергеров).
Король отказал, и гордыня не позволила Барону остаться в театре. По другой
версии, подобно Расину, актер пережил духовный кризис, пожелал примириться с
церковью, порвать с греховным лицедейством.
Так или иначе, но целых тридцать лет Мишель Барон жил вдали от театра.
Однако в 1720 году 68-летний актер затосковал по "комедиантству", заявил о
своем возвращении на сцену, к прежнему амплуа, к ролям героев и первых
любовников. И его партнеры, и зрители были поражены: Барон феноменально
молодел на подмостках, он остался тем же доном Родриго, тем же Цинной, тем
же Горацием, Полиевктом и Титом, Пирром, Ахиллом, Британником, Митридатом,
какими был треть столетия назад. В репертуаре второстепенном с литературной
точки зрения, но пользующимся успехом у публики, он блестяще играл графа
Эссекса в пьесе Тома Корнеля, Ганнибала в трагедии под тем же названием