"Санэацу Мусянокодзи. Счастливый каллиграф Тайдзан (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

Я впервые увидел, как Тайдзан плачет. На похоронах, когда его попросили
сказать что-нибудь о своем ученике, он разрыдался.
А на седьмой день после похорон Накада Токиэ Фуруминэ-сан тоже покинула
этот мир. Покончила с собой, приняв большую дозу снотворного. В записке,
которую она оставила для супругов Тайдзан, было написано: "У меня нет больше
сил жить. Я пыталась заставить себя, но ничего не вышло. Простите меня!"
Говорят, Тайдзан, прочитав записку, сказал: "Глупышка! Глупышка!..
Глупышка!.." - и захлебнулся слезами.
Но жизнь шла своим чередом. Оправившись от этого жестокого удара
судьбы, Тайдзан вернулся к каллиграфии.
Как-то он сказал мне:
- Умри я месяц назад - и можно было бы утверждать, что умер самый
счастливый человек на свете...
Смерть этих молодых людей была слишком жестоким ударом для престарелого
учителя.
И еще он сказал мне однажды, сидя за работой:
- А я-то думал, что постиг жизнь... Но все в мире так быстротечно, так
ненадежно!
Потом Тайдзан заявил, что вскоре приступит к работе, которая станет
завершающей в его творчестве. По просьбе почитателей Тайдзана в одной из
провинций должны были установить его обелиск, и старый каллиграф ужасно
мучился, сочиняя текст для надписи.
Он придумывал одну фразу за другой, но ни одна из них его полностью не
удовлетворяла. Ему казалось, что в них отсутствует нечто самое важное.
Тайдзан без конца писал, делал черновые наброски и уничтожал их.
Однако меня волновало другое. С Тайдзаном творилось что-то неладное. Он
постепенно начал сдавать. Это почувствовал не только я, но и его жена.
Почувствовала и боялась, чтобы он не заметил ее тревоги. Тайдзан, наверно, и
сам понимал свое состояние. На их дом, еще недавно такой счастливый, легла
мрачная тень.
Я пытался избавиться от дурного предчувствия, но ничего не мог
поделать. Смерть сначала наложила лапу на Накада, потом на Токиэ.
Ограничится ли она двумя жертвами? Не является ли для нее Тайдзан самой
желанной жертвой?
Мне очень хотелось убедить себя, что все это вздор, больное
воображение. Ведь я не верю ни в каких богов - ни в бога смерти, ни в
прочих. Почему же теперь я вбил себе в голову, что бог счастья отвернулся от
Тайдзана? В другие времена я бы посмеялся над самим собой, но сейчас мне
было совсем несмешно. Скажу только одно: над домом Тайдзана, некогда таким
безоблачным, нависла черная туча.
И у Тайдзана, и у его жены лица были хмурые. Порой оба они бодрились,
но мне казалось, что они делают страшное усилие, пытаясь не выставлять своих
чувств напоказ. Иногда, когда я бывал у них, мне вдруг начинало чудиться
нечто совсем уж несуразное - я слышал тихий, едва слышный смех бога смерти.
Однако на людях Тайдзан держался хорошо. Да это и понятно - ведь он был
Тайдзан. Многие считали, будто он окончательно пришел в себя и даже окреп.
- Ну как, - спросил я его однажды, - сочинили текст для обелиска?
- Нет еще. Не стоит торопиться... Я ведь пока не собираюсь умирать.
И он рассмеялся своим тайдзановским смехом, в котором, однако,
чувствовалась некоторая нарочитость.