"Роберт Музиль. Соединения" - читать интересную книгу автора

- Как ты можешь такое говорить? - закричал он, - что ты имеешь в виду?!
Вероника заговорила, и в ее голосе слышалось разочарование:
- Почему ты не стал священником? В священнике есть что-то от животного!
Эта пустота, там, где у других - ощущение себя. Эта мягкость, которой
пропитана даже их одежда. Та пустопорожняя мягкость, которая способна
удержать россыпь происходящего всего мгновение, словно полное решето,
которое тут же пустеет. А хорошо было бы попытаться что-то все-таки сделать
из нее. Я стала такой счастливой, когда это поняла...
Тут он услышал, как неистово кричит в нем его собственный голос, и
нужно было умолкнуть, и он почувствовал, насколько его выбили из колеи
размышления о ее утверждении, ему сделалось жарко, и голова пухла от
напряжения, когда он силился не перепутать образы, порожденные двумя
сознаниями, которые где-то там, во мгле, были очень похожи, но ее образы
были ближе к действительности и тесны, как камера на двоих.
...Когда они оба успокоились, Вероника сказала:
- Это то, что я до сих пор еще не до конца поняла и чему мы вместе
должны искать объяснение.
Она распахнула двери и выглянула на лестницу. У них обоих было такое
чувство, словно они хотели проверить, одни ли они, и над ними вдруг оказался
пустой темный дом, будто они были посажены под огромный колпак. Вероника
сказала:
- Все, что я тебе говорила, - это не то... Я сама не знаю... Но скажи
мне все-таки, что в тебе тогда происходило, скажи, как это все, ну, про этот
сладостный страх, когда ты улыбался...?! Ты казался мне лишенным самого
себя, раздетым до какой-то нагой, теплой мягкости, - тогда, когда тебя
ударил Деметр.
Но Иоганнес не знал, как об этом рассказать. В голове у него
проносилось так много вариантов. Ему казалось, что он слышит голоса в
соседней комнате и по обрывкам разговора понимал, что речь идет о нем. Он
только спросил:
- Ты это и с Деметром обсуждала?
- Но это было намного позже, - ответила Вероника, потом в
нерешительности замолчала и наконец добавила: - один-единственный раз. - И
через некоторое время: - несколько дней назад. Я не знаю, что меня побудило.
Иоганнес смутно ощутил что-то... в его сознании где-то далеко возник
испуг: похоже, это была ревность.
Прошло довольно много времени, когда он вновь услышал, что Вероника
говорит Он начал понимать, что она сказала:
- ...это было так странно, я ведь так хорошо стала ее понимать.
И он механически спросил:
- Кого - "ее"?
- Ну, да эту крестьянку, что живет наверху.
- Ах, да, эту крестьянку.
- Ту, о которой парни болтают по деревням, - повторила Вероника, - но
ты можешь себе представить? У нее никогда больше не было возлюбленного,
только эти ее два больших пса. Может быть это и ужасно, то, что они
рассказывают, но ты только подумай: два таких огромных зверя, которые иногда
встают на дыбы, клацая зубами, чего-то властно требуя, словно ты такой же,
как они, а в каком-то смысле так оно и есть, и все в тебе полно ужаса перед
их косматой шерстью, все, кроме одного, очень маленького кусочка твоего