"Роберт Музиль. Соединения" - читать интересную книгу автора

- ...Как ты считаешь?.. мне кажется, таким безличным человек быть не
может, таким может быть только животное... Помоги же мне, потому что при
этом непременно приходит на ум какое-то животное...?!
Иоганнес попытался как-нибудь заставить ее прийти в себя, он вдруг
заговорил, он захотел слушать еще и еще.
Но она только покачала головой.

С того момента Иоганнес почувствовал, что для него не представляет ни
малейшего труда со всей тщательностью обдумать то, что он хотел. Иногда
человек не догадывается, чего он смутно хочет, но зато знает, что ему этого
не угадать; и тогда он проживает всю свою жизнь словно в запертой комнате, в
которой ему страшно. Иногда его пугало что-то, и было такое чувство, словно
он вот-вот заскулит, встанет на четвереньки и помчится обнюхивать волосы
Вероники; такие образы иногда вставали у него перед глазами. Но ничего не
происходило. Они проходили друг мимо друга; они смотрели друг на друга; они
обменивались незначащими или просящими словами - ежедневно.
Правда, однажды у него было такое чувство, будто произошла встреча
среди одиночества, вокруг которого внезапная, неожиданная близость сразу
образовала прочный свод. Вероника спускалась по лестнице, а внизу стоял он;
они были в сумерках, каждый сам по себе. У него и в мыслях не было просить
ее о чем-то, но поскольку оба они, там, на лестнице, были как фантазия
больного воображения, он вдруг почувствовал, что ему необходимо сказать: Иди
ко мне, и давай вместе уйдем отсюда. Но она ответила что-то такое, из чего
он понял только: ...ни любить... ни выйти замуж... я не могу оставить тетю.
И еще раз повторил он свою попытку, он сказал:
- Вероника, человек, но иногда и просто слово, и тепло, и один вздох -
это как камешек в водовороте, который вдруг указывает тебе на тот центр,
вокруг которого ты крутишься. Мы должны вместе что-то предпринять, тогда мы,
может быть, его найдем...
Но в ее голосе слышалось еще больше похоти, чем в тот раз, когда она
впервые сказала ему: "Таким безличным не может быть ни один человек, таким
может быть только зверь,... нет, конечно, если тебе суждено умереть"...
потом она сказала "нет". И тогда его охватило нечто, что, собственно говоря,
не было никаким решением, это было видение, которое не имеет отношения к
действительности, а связано только с самим собой, как музыка; он сказал: "Я
ухожу; конечно, может быть, я и умру". Но и тогда он знал, что это не то,
что он имел в виду.
И час за часом в то время пытался он объяснить все это самому себе и
спрашивал себя, какая же она на самом деле и почему требует столь многого.
Он иногда произносил: Вероника, и на лбу у него выступал пот, он ощущал
униженность безнадежного отступления и влажно-холодную удовлетворенность
своей обособленности. И невольно вспоминал он ее имя, когда видел два
завитка у нее на лбу, два завитка, которые были тщательно прилеплены ко лбу,
как что-то постороннее, или ее улыбку, иногда, когда они сидели за столом и
она подавала тете. И ему необходимо было увидеть ее, как только начинал
говорить Деметр; но что-то, на что он постоянно наталкивался, мешало ему
понять, как такой человек, как она, может стать эпицентром его страстной
решимости. И когда он все обдумывал, то в самых первых воспоминаниях вокруг
нее витало нечто уже давно отгоревшее, словно аромат погашенных свечей,
что-то обыденное, как комната для гостей, которые спят, недвижимы, под