"Роберт Музиль. Соединения" - читать интересную книгу автора

сторон. Это был тот узкий коридор, по которому она когда-то бежала, потом
ползла, а потом пришло то дальнейшее становление, когда она тихо поднялась и
выпрямилась, а теперь все это снова замыкается. Несмотря на тишину, ей
казалось, что вокруг стоят люди и негромко разговаривают. Она не понимала,
что они говорили. В этом было что-то удивительно таинственное - не понимать,
о чем они говорят. Ее чувства превратились в совсем тонкие напряженные
поверхности, и эти голоса с шумом ударяли по ним, как ветви буйного
кустарника.
Всплывали чужие лица. Это были сплошь чужие лица, лица подруг, тетки,
Деметра, Иоганнеса, она хорошо знала их, и все же они оставались чужими. Она
вдруг стала бояться их, как человек, который боится, что с ним будут жестоко
обращаться. Она силилась думать об Иоганнесе, но не могла уже представить
себе, как он выглядел несколько часов назад, он сливался с другими; она
подумала, что он ушел от нее очень далеко и смешался с толпой; у нее было
такое чувство, будто он где-то притаился и его хитрые глаза наблюдают за
ней. Она сжалась в комочек, стараясь полностью замкнуться в себе, но ее
ощущение самой себя расплывалось, становясь все менее отчетливым.
И постепенно она вообще утратила чувство, что была чем-то другим. Она
уже почти не отличала себя от остальных, и все эти лица тоже были неотличимы
одно от другого, они всплывали и исчезали одно в другом, они казались ей
отвратительными, как нечесаные волосы, и все же она запутывалась в них, она
отвечала им что-то, не понимая их, у нее была лишь одна потребность - что-то
делать, в ней было какое-то беспокойство, которое, как тысяча маленьких
тварей, просилось наружу, царапая ее кожу изнутри, и все вновь всплывали
прежние лица, весь дом наполнился беспокойством.
Она вскочила и сделала несколько шагов. И вдруг все смолкло. Она
крикнула, но никто не ответил; она еще раз крикнула, почти не слыша
собственного голоса. Она огляделась, словно чего-то ища, все стояло
неподвижно на своем месте. И все же она вновь ощущала себя.

То, что было потом, можно назвать коротким неуверенным путем, длившимся
несколько дней. Иногда - отчаянные усилия вспомнить, что же это такое было -
то, что она единственный раз в жизни ощутила как нечто реальное и что она
могла сделать для того, чтобы это снова пришло. Вероника в это время
беспокойно ходила по дому; случалось, что она вставала ночью и бродила по
дому. Но при этом она лишь иногда ощущала голые, покрашенные белой краской
стены, которые в свете свечи высились в каждой комнате, и тьма клочьями
повисала вокруг; она ощущала в этом что-то крикливо приятное, высоко и
неподвижно вытянувшееся вдоль стен. Когда она представляла себе, как
ускользает пол под ее ногами, она могла минутами стоять неподвижно и
размышлять, словно пытаясь остановить свой взгляд на каком-то определенном
месте в потоке воды; тогда голова у нее начинала кружиться, ей становилось
дурно от той мысли, которую она никак не могла ухватить, и только когда
пальцы ее ног ощущали трещины на полу и подошв ее касалась тонкая, мягкая
пыль, или ноги начинали чувствовать неровности пола, ей становилось легче,
словно ее кто-то стегнул по голому телу.
Но постепенно она стала чувствовать уже только это настоящее, а
воспоминание о той ночи не было уже чем-то, чего она ждала, а только тенью
той затаенной радости, которую она испытывала от самой себя и которую
когда-то завоевала, тенью на той действительности, в которой она жила. Она