"Антон Мякшин. Бой бес правил " - читать интересную книгу автора

а где нога. Эка скрючило бедолагу...
Комиссар товарищ Огоньков стоял у двери, бледненький, синенький и
колеблющийся, словно пламя зажигалки. Он то закрывал, то открывал глаза:
наверное, не в силах решить - рухнуть в обморок сейчас или немного погодя.
Вокруг нас загудело, точно самопроизвольно включился где-то в недрах
громадного дома гигантский трансформатор. Карась все еще возился с
покалеченным Сашкой, товарищ Огоньков балансировал на пороге сознания и
бессознания, а я уже все понял.
- Вниз! - гаркнул я, первым показывая пример. Дверные створки
заклинило. Чтобы комиссар не мешал мне, я просто подхватил его под мышку и
несколькими сильными ударами ноги вышиб обе створки. Что-то хрустнуло, дверь
с дверным косяком рухнула на пол, открыв проход. Я выбежал в чащобу колонн,
повернулся - Карась, отчаявшись привести приятеля в порядок, спешил из
кабинета. Сашку он катил перед собой как свернутый матрас.
- Пустите, товарищ,- пискнул комиссар.
Я поставил его на ноги. Товарищ Огоньков немедленно шлепнулся на
задницу, тяжело дыша, сжимая обеими руками бесполезный маузер.
- Бежим! - толкнул я его.
- Прекратите панику,- слабо вякнул он.- Именем революции... Комиссару
не пристало спасаться бегством непонятно от чего...
Карась притормозил возле нас, приткнул Сашку к колонне, чтобы тот
случайно куда-нибудь не укатился. Кажется, этот детина, привыкший к морским
штормам, не особенно и был напуган.
- Шквал надвигается? - прислушавшись к нарастающему гудению,
осведомился он.
- Еще какой! - крикнул я.- Скорее!
Да что же они возятся? Ну люди, ну ограниченные создания.. .Да.
впрочем, откуда им знать о такой штуке, как система самоуничтожения
колдовского жилища? Мне и самому это открылось только на курсах повышения
квалификации - незамедлительно после того, как колдун навсегда покидает свои
владения, все подведомственное ему хозяйство должно вспыхнуть и сгореть в
пламени так, чтобы ни малейшего следа не осталось.
- Вниз! Вниз! - еще раз крикнул я.
Карась кивнул, поплевал на руки и, уверенно петляя между колоннами,
быстро побежал дальше. Сашка резво катился впереди. Мне приходилось волочь
за собой товарища Огонькова. У комиссара, судя по всему, вследствие
чрезвычайного волнения отказали ноги. Такая вот открылась у юного организма
революционера досадная физиологическая особенность. К чести комиссара надо
добавить, что, устав колотить кулаками по бессильным коленям, он не
разрыдался и не стал умолять о помощи, а принялся уговаривать оставить его
здесь как ненужный балласт и спасаться самим:
- Товарищ Адольф! Товарищ матрос! Всем вместе не уйти! Зачем вам
погибать? Вы еще отплатите мировой буржуазии за гибель комиссара Огонькова.
Сбросьте меня с корабля современности и бегите налегке...
Кабинет уже пылал. Трещали и рушились книжные полки. Объятые пламенем
фолианты, словно бабочки-исполины, порхали между огненных языков. Огонь шел
дальше, стлался по паркетным полам как желто-багровая поземка, облизывал
мраморные колонны (колонны чернели, обугливались и кренились, хотя по всем
законам физики и просто здравого смысла поддаваться горению вроде бы не
должны).