"Антон Мякшин. Бой бес правил " - читать интересную книгу автора

этаж,- этого барона давно надо бы прихлопнуть. Ну вы знаете, конечно... Ах
вы неместный? Тогда не знаете нашего барона... Очень интересный, хотя
вредный и страшный тип. Весь город его ненавидел, представляете, товарищ
Адольф? Ненавидел и боялся. Еще Николашка Кровавый хотел барона в ссылку
упечь, но и тот не осмелился. Учредилка декрет о ликвидации барона вынесла
на обсуждение, да прозаседалась. Боялись подписи ставить. В народе его
Черным Бароном прозывали. Ни разу не слышали? Странно. Его слава далеко за
пределы Петрограда вышла! Говорят, Рудольф Марк магией занимался,
богопротивные вещи творил! Весь мир исколесил в поисках мерзких знаний.
Глупости, конечно... Это в наш-то век небывалого технического прогресса...
Какая-то магия, какая-то чертовщина... Вы слушаете меня, товарищ Адольф?
- Да-да,- кивнул я и незаметно почесал рог через ткань бейсболки.
- Но люди говорят... - завел было снова комиссар.
- Побереги-и-ись! Зашибу!
Мы посторонились. По ступенькам пролязгал средневековый рыцарь в полном
облачении. Навощенная кираса солнечно сияла, развевались ленточки
нахлобученной на металлический шлем бескозырки.
- Вот в каком костюмчике буржуазию бить! - размахивая наганом,
восторженно орал рыцарь, являя в прорезь поднятого забрала ухмыляющуюся
физиономию, по степени пунцовости которой можно было точно определить на
сколько бутылок парижского вина оскудели запасы барона Рудольфа Марка.
- Говорят,- продолжал комиссар Огоньков, проводив рыцаря укоризненным
взглядом,- в подвалах Черного Барона люди пропадали. В услужение к нему
никто идти не соглашался, а между тем окна дома каждую ночь ярко светились,
и в этих окнах мелькало множество силуэтов... ну прямо-таки нечеловеческих
очертаний. По поводу пропавших людей полиция к барону являлась, только
ничего доказать не смогла. Более того, не смогла даже подвал обнаружить. А
декаденты питерские...
На площадке третьего этажа движение застопорились, причем сразу в оба
направления - вверх и вниз.
Непреодолимым заслоном возвышалась на вершине лестницы обтянутая
косматой овчиной монументальная мужицкая спинища. Обладатель овчинного
полушубка, ухватив за грудки кого-то обряженного в куцый френч английского
образца, кричал, надсаживаясь:
- Это он-то картавит? Это он-то лысый? Это он-то росту вершкового? Да я
своими глазами видел его, батюшку нашего, ближе чем тебя вот! Росту он пять
саженей, ручищи каждая как коромысло, а говорит- будто колокол бухает!
Глазищи огненные горят! Здоровый! Все потому что чернильницами питается! И
мать родная не такая добрая, как он... Подходит ко мне на улице и ласково
так говорит: хочешь, мужичок, я тебя на броневике покатаю в утешение за то,
что триста лет тебя попы и помещики толстыми задами давили?! Картавит?!
Лысый?! Ух я тебя сейчас, пиявка вредительская...
Трепыхавшийся внутри френча желтолицый юноша что-то жалобно пищал,
оправдывался, до тех пор пока овчинный мужик, широко размахнувшись, не
врезал ему кулаком по окаянной головушке. Неистовой воронкой на площадке
раскрутилась драка, втягивая в свое нутро все больше и больше борцов за
народную свободу.
Мне уже кто-то влепил по уху, кто-то цапнул зубами за лодыжку. Я
схватил обеими руками бейсболку, опасаясь, что ее вот-вот сорвут, отлягнулся
от нескольких особо рьяных драчунов, а комиссар Огоньков уже втаскивал меня