"Виктор Мясников. Вогульская царица " - читать интересную книгу автора

вытолкали их с Елькиным из комнаты. Елькин был недоволен Славкиной
выходкой, дескать, он тащился от бабкиных загибонов, а Козулин ему кайф
сломал, такой ценный прикол замочил, и ва-аще он козел и есть. Козулин же
его успокаивал, что такие байки он и сам спорет, как два пальца облизать,
он сам из этого Раскусинского района и в деревне этой Двиняново бывал,
из-за тёлки в клубе с местными махался, от их станции всего верст двадцать,
и к пещере он ходил и ссал через край. Но Елькин насчет "через край"
засомневался, - так и так, мол, обтрухался бы после таких бабкиных веселух,
что за конец в пещеру покойница стащит. А вот касаемо золота неплохо бы
разнюхать.

* * *

На стыке сентября и октября есть у студента несколько дней, когда
"колхоз", он же "картошка", уже закончился, а занятия ещё не начались. Вот
в это "окно" и прыгнули Сашка Елькин да Славка Козулин. У знакомых ребят из
турклуба достали несколько кусков толстой капроновой веревки, палаточку
раздобыли, того-сего, и отчалили с вечерним поездом Свердловск-Серов.
Приняли следующую версию: в пещере действительно схоронена царица или
княгиня одного из северных племен. Ровный сухой подземный климат
мумифицировал тело, высушив его. Тот, кто попадал в пещеру, уже был заранее
подготовлен множеством жутких легенд к тому, чтобы принять высохший труп за
ожившего покойника.
Короче говоря, они собирались поживиться легендарными украшениями
вогулки. Если золота много, то можно заявить о находке клада и получить
четверть стоимости. А если мало, то... там видно будет.

* * *

Влажная, вязкая глина словно всасывала, впитывала свет ламп, не давая
даже маломальских бликов. Глина въедалась в одежду, в поры кожи; никаким
мылом, никаким выпариванием невозможно было от неё избавиться. Тяжелый
сумеречный воздух плотно заполнял пространство вытянувшейся вдаль пещеры.
Древняя тусклая копоть обволакивала потолок, луч света тонул в ней, уходил
в бесконечную мглу, и от невозможности понять, где кончается глыба сырого
воздуха и начинается каменная твердь, обмирало сердце, словно перед
неожиданно распахнувшейся бездной. Поэтому никто не светил вверх и не
глядел в это бездонное ничто, боясь потерять ориентировку в пространстве,
упасть в грязь и вцепиться в осклизлые осколки камня и кости...
Режущий всполох фотовспышки раздирал на мгновение темноту, отбрасывая
её на липкие неровные стены, а после мрак стремительно застилал глаза, и
ничего нельзя было различить. Говорили редко, только по делу и только
шепотом. Но эхо здесь не водилось, лишь тихие шуршащие отголоски бродили в
тесных закоулках, боковых необследованных отвилках и расселинах.
Евтимов мерз. Время под землей тянулось медленнее, и все движения были
замедлены, и даже пленка в аппарате, казалось, ползла с меньшей скоростью.
Аккумуляторы садились, лампы перегорали, в кассетах получался "салат", хотя
заряжал их Евтимов всегда сам, не доверяя ассистенту. Ни одна съемка за
последние годы не шла с таким трудом, с таким количеством накладок.
Все-таки следовало пригласить с собой пару опытных спелеологов. Если