"Виктор Мясников. Людоеды (Утилизаторы) " - читать интересную книгу автора

исчезновение узников. Пусть гадают, как они выбрались на волю.
Женя вышла в коридор, подсвечивая вялым огоньком зажигалки, газ
кончался. На плече висела сумочка, в руке цветной полиэтиленовый пакет. Из
него пластиковый баллон торчит. Вовец пакет взял - ого, тяжелый. Захлопнул
дверь камеры. Нащупал в полиэтиленовом пакете цилиндрическую пачку
импортного печенья, набил полный рот, запил водой. Потом шоколадку вышарил,
сразу полплитки схряпал - жевал да глотал, как бутерброд.
Они медленно плелись по темному коридору, держась за руки. Женя
шепотом рассказывала:
- Они меня у портнихи захватили...
- Прямо в ателье, что ли? - удивился Вовец.
- Ну ты, Володя, даешь! В ателье же не шьют, а только портят. Я
отродясь в ателье не шила, только у своих портних. Сейчас мне Лизочка шьет
Закорюкина. Не слышал о ней?
- Как-то не довелось, - Вовец предельно корректно ответил на вопрос,
совершенно неуместный в жуткой подвальной атмосфере.
- Странно, - удивилась Жека, - её же все знают. Она ещё в "Доме моды"
закройщицей днем подхалтуривает. А, впрочем... Вот, вышла я от портнихи, по
лестнице спустилась, а при выходе из подъезда мне пистолет под нос и в мою
же машину посадили. Мой-то на "мерсе" раскатывает, а мне "десятку" подарил
на день рождения ещё в прошлом году. Нет, в позапрошлом. Да, точно, ещё в
позапрошлом. Наручники надели, представляешь? Во, думаю, попала. Рожи
страшные, руки татуированные, бандюги натуральные. Думала, умру от страха.
- Представляю, - посочувствовал Вовец. Ее шепот мешал ему слушать
темноту, но он не прерывал девушку. Понимал, что ей надо выговориться после
одиночного заключения. Так легче освободиться от пережитого ужаса.
- Завезли в какую-то подворотню, на голову черный мешок надели. Потом
посадили в фургон на какой-то ящик, двери захлопнули, повезли. Я думала,
задохнусь. Вонища в этом фургоне! Псиной какой-то разит, тухлятиной. Если б
не мешок на голове, точно бы задохнулась. А рядом бандюга этот устроился.
Одной рукой меня за локоть держит, чтоб с ящика не слетела, а другой
пистолет в бок тычет. Я потом посмотрела: вот такой синячище на боку.
Подлецы. Я их хорошо запомнила. Когда выберусь отсюда, всех переловят и в
лагерь отдыха на лесоповал отправят. Потом высадили, давай по каким-то
лестницам водить вверх-вниз. Я из-за этого мешка не вижу ничего,
спотыкаюсь. Потом на телегу уложили. Холодная - ужас! Привязали, давай
катать. Ржут, как цыганские лошади в базарный день, только эхо раздается.
Туда-сюда возят, телегу крутят, наверное, специально, чтобы направление не
запомнила. А у меня душа в пятках. Ну, думаю, конец мне пришел, и новую
шубу осенью не надену. Если, думаю, уцелею, выйду от них живой, домой
только приду, сразу шубу надену и на улицу пойду. Наплевать, что лето.
Неохота умирать даже шубы не износив. Потом, в камере уже, мешок сняли с
головы. Тут только объяснили, что в заложники взяли. Велели на магнитофон
сказать Пете, чтобы все их условия выполнял, и что я боюсь, хоть обращаются
со мной хорошо. Потом на "Полароид" сфотографировали. И ушли. Оставили
пачку печенья да бутыль с водой, небось, и не кипяченая. И даже не взяли
ничего: ни золото, ни деньги, сигарет блок был в сумочке, так оставили
целиком. Ну, я и успокоилась. Камера чистая, хоть и без окон, матрац,
подушки, одеяло есть. Валяюсь, как дура, жду, когда Петька выкуп пришлет. А
потом такое началось! Людей табунами по коридору гоняют, бьют, те кричат.