"Владимир Набоков. Лик" - читать интересную книгу автора

босыми ногами вышла из темного угла и без улыбки на некрасивом
расплывчато-бледном лице (все черты, даже глаза, были как бы
смазаны- усталостью, унынием, Бог знает чем), безмолвно
поздоровалась с Ликом.
- Знакомьтесь, знакомьтесь,- с издевательской
поощрительностью сказал Колдунов в сторону и немедленно
принялся откупоривать вино. Жена поставила на стол хлеб и
тарелку с помидорами. Она была столь безмолвна, что Лик уже
сомневался, эта ли женщина так кричала только что,- пока муж,
должно быть, не объяснил хлестким шепотом, что привел гостя.
Она опустилась на скамейку в глубине комнаты, возясь с
чем-то, что-то чистя... Ножом... на газете, что ли... Лик
боялся слишком точно рассматривать,- а мальчик, блестя
глазами, отошел к стене и, осторожно маневрируя, выскользнул на
улицу. В комнате было множество мух, с маниакальным упорством
игравших на столе и садившихся Лику на лоб.
- Ну вот, выпьем,- сказал Колдунов. - Я не могу, мне
запрещено,- хотел было возразить Лик, но вместо этого,
повинуясь тяжелому, по кошмарам знакомому влиянию, отпил из
стакана и сразу закашлялся.
- Этак лучше,- произнес Колдунов со вздохом, кистью руки
вытирая дрожащие губы.- Видишь ли,- продолжал он, наливая
Лику и себе,- вот, значит, как обстоит дело. Деловой разговор!
Позволь мне тебе рассказать вкратце. В начале лета, так с
месяц, я тут проработал в русской артели, шут бы ее взял,
мусорщиком. Но, как тебе известно, я человек прямой и люблю
правду, а когда подвертывается сволочь, то я и говорю: ты
сволочь,- и, если нужно, мажу по шее. Вот как-то раз...
И основательно, подробно, с кропотливыми повторениями,
Колдунов стал рассказывать нудную, жалкую историю, и
чувствовалось, что из таких историй давно состоит его жизнь,
что давно его профессией стали унижения и неудачи, тяжелые
циклы подлого безделья и подлого труда, замыкающиеся неизбежным
скандалом. Между тем Лик опьянел от первого же стакана, а
все-таки продолжал попивать скрыто-брезгливыми глотками,
испытывая щекочущую муть во всех членах, но перестать не смея.
точно за отказ от вина последовала бы постыдная кара. Колдунов,
облокотившись, а другой рукой поглаживая край стола, изредка
прихлопывая особенно черное слово, говорил безостановочно. Его
глинисто-желтая голова - он был почти совершенно лыс - мешки
под глазами, загадочно-злобное выражение подвижных ноздрей,-
все это окончательно утратило внешнюю связь с образом сильного,
красивого гимназиста, истязавшего Лика некогда, но коэффициент
кошмара остался тот же.
- Так-то, брат... Все это теперь не важно,- сказал
Колдунов другим, менее повествовательным тоном.- Собственно, я
готовил тебе этот рассказец еще в прошлый раз, когда думал...
Видишь ли, мне показалось сперва, что судьба - я старый
фаталист - вложила известный смысл в нашу встречу, что ты
явился вроде, скажем, спасителя. Но теперь выяснилось, что,