"Владимир Набоков. Ultima Thule" - читать интересную книгу авторанежелание отвечать?
- Мог бы, - сказал Фальтер, - но это было бы равносильно раскрытию сути, т. е. как раз тому, чего вы от меня не добьетесь. - Вы повторяетесь, Фальтер. Неужели вы будете так же изворачиваться, если я, скажем, спрошу, можно ли рассчитывать на загробную жизнь. - Вам это очень интересно? - Так же, как и вам, Фальтер. Что бы вы ни знали о смерти, мы оба смертны. - Во-первых, - сказал Фальтер, - обратите внимание на следующий любопытный подвох; всякий человек смертен; вы (или я) - человек; значит, вы может быть и не смертны. Почему? Да потому что выбранный человек тем самым уже перестает быть всяким. Вместе с тем мы с вами все-таки смертны, но я смертен иначе, чем вы. - Не шпыняйте мою бедную логику, а ответьте мне просто, есть ли хоть подобие существования личности за гробом, или все кончается идеальной тьмой. - Bon [6] - сказал Фальтер, по привычке русских во Франции. - Вы хотите знать, вечно ли господин Синеусов будет пребывать в уюте господина Синеусова, или же все вдруг исчезнет? Тут есть две мысли, неправда ли? Перманентное освещение и черная чепуха. Мало того, несмотря на разность метафизической масти, они чрезвычайно друг на друга похожи. При этом они движутся параллельно. Они движутся даже весьма быстро. Да здравствует тотализатор! У-тю-тю, смотрите в бинокль, они у вас бегут наперегонки, и вы очень хотели бы знать, какая прибежит первая к столбу истины, но тем, что вы требуете от меня ответа, "да" или "нет" на любую из них, вы хотите, чтобы я одну на всем бегу поймал за шиворот, - а шиворот у бесенят скользкий, - но или добежала бы другая, не схваченная мною, в чем не было бы никакого прока ввиду прекращения соперничества. Если же вы спросите, какая из двух бежит скорее, то отвечу вам вопросом же: что скорее бежит - сильное желание или сильная боязнь? - Думаю, что одинаково. - То-то и оно. Ведь как же получается в рассуждении человечинки, - либо никак нельзя выразить то, что ожидает вас, т. е. нас, за смертью, и тогда полное беспамятство исключается, - ведь оно-то вполне доступно нашему воображению, - каждый из нас испытал полную тьму крепкого сна; либо, наоборот, - представить себе смерть можно, и тогда естественно выбирает рассудок не вечную жизнь, т. е. нечто само по себе неведомое, ни с чем земным несообразное, и именно наиболее вероятное - знакомую тьму. Ибо как же в самом деле может человек доверяющий своему рассудку, допустить, что, скажем, некто мертвецки пьяный, умерший в крепком сне от случайной внешней причины, т. е. случайно лишившийся того, чем в сущности он уже не обладал, как же это он приобретает способность снова мыслить и чувствовать благодаря лишь продлению, утверждению и усовершенствованию его неудачного состояния? Поэтому, если бы вы у меня спросили, даже только одно - известно ли мне по-человечески то, что находится за смертью, т. е. попытались бы предотвратить обреченное на нелепость состязание двух противоположных, но в сущности одинаковых представлений, из моего отрицания вы бы логически должны были вывести, что ваша жизнь небытием не может кончиться, а из моего утверждения вывели бы заключением обратное. И в том и в другом случае, как видите, ибо сухое "нет" доказало бы вам, что я не более вас знаю о данном |
|
|