"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

лись или зевали, читая о "японских баронах" или "новоанглий-
ских патрициях". Все же довольно странно, что Ивор оставлял
шутовство и обращался в нормальную серьезную личность, лишь
седлая своего дряхлого, чубарого в подплешинах конька и при-
нимаясь поносить английские "высшие классы" - в особенности
их выговор. Ведь последний, протестовал я, представляет собою
речь, превосходящую качеством парижский французский и даже
петербургский русский, - обаятельно модулированное негромкое
ржание, которому Ирис и он в их обиходном общении подражали
довольно удачно, хоть, разумеется, и неосознанно, если только
не забавлялись, длинно вышучивая ходульный и устарелый анг-
лийский безобидного иностранца. К слову, кто по националь-
ности тот бронзовый старец с жесткой порослью на груди, что
выбирается из низкого прибоя следом за своей неопрятной соба-
кой, - по-моему, я где-то видел его лицо?
Это Каннер, сказала Ирис, великий пианист и охотник на
бабочек, а его лицо и имя не сходят с колонок хроники Морри-
са. Она как раз пытается добыть билеты хотя-бы на пару его
концертов; а там, вон на том месте, где отряхивается пес, в
июне, когда здесь было пусто, загорало семейство П. (высокое
древнее имя), причем Ивора они в упор не видели, хоть он и
знал в Тринити молодого Л.П. Теперь они перебрались туда. Для
самых избранных. Видите, оранжевая точка? Это их купальня. У
подножия Мирана-палас. Я промолчал, хоть тоже знал молодого
Л.П. и тоже его не любил.
В тот же день. Налетел на него в мужской уборной Мираны.
Восторженные приветствия. Как я насчет того, чтобы познако-
миться с его сестрой, завтра у нас что? Суббота. Скажем, по-
слезавтра в полдень они выйдут прогуляться к Виктории. Подо-
бие бухточки вон там, справа от вас. Я здесь с друзьями. Вы
ведь знаете Ивора Блэка? Молодой П. объявился в должное время
с милой длинноногой сестрой. Ивор - возмутительно груб. Вста-
вай, Ирис, ты разве забыла, - мы пьем чай с Раппаловичем и
Чичерини. В этом духе. Лидия П. помирала со смеху.
Достигнув кондиций вареного рака, и тут обнаружив чудес-
ное действие крема, я переменил консервативный calecon de
bain на более короткую его разновидность (о ту пору еще за-
прещенную в парадизах построже). Запоздалое переодевание при-
вело к причудливым наслоеньям загара. Помню, как я прокрался
в комнату Ирис, чтобы полюбоваться на себя в высоком зеркале
- единственном в доме - в то утро, которое она избрала для
визита в косметический кабинет, куда я позвонил, дабы удосто-
вериться, что она именно там, а не в объятьях любовника. Не
считая мальчишки провансальца, полировавшего перила, никого в
доме не было, и это позволило мне отдаться самой давней и по-
стыдной из моих услад - бродить голышом по чужому жилищу.
Портрет в полный рост получился не очень удачным, а
лучше сказать, - содержащим элементы фривольности, часто при-
сущие зеркалам и средневековым изображениям экзотических тва-
рей. Лицо мое было коричневым, руки и торс - карамельными,