"Томас Нэш. Злополучный скиталец, или Жизнь Джека Уилтона " - читать интересную книгу автора

пажей. В-третьих, любой вправе играть фальшивыми костями на крышке переплета
вышеупомянутых актов и документов. Ни один монах из ордена миноритов не
откажется взять их в залог в дни голода и нужды. Проходя мимо прилавка
книготорговца в любое время дня и ночи, они снимут головной убор и отвесят
глубокий поклон, взирая на книгу, являющуюся памятником великому главарю
пажей. Будет преступным нарушением любого из вышеупомянутых пунктов, если
произнесут имя Джека Уилтона вблизи пивной, хотя бы на расстоянии сорока
футов от нее. Ну, а таверна, черт возьми, достойна уважения.
Еще немало особо важных правил хотел бы я вам предписать, и вы, господа
умники, дежуря у подножия парадной лестницы или сидя в портике (а это и есть
ваш парламент), еще лучше бы все сие обсудили, чем я сумел бы вам
преподнести; однако и этого предисловия достаточно, чтобы оценить мое
произведение, эта малость даст толчок изощренному уму, подобно тому как
поджаренный на углях ломтик ветчины толкает нас к рюмке вина.
Эй, подходите, поднимайтесь наверх, рассаживайтесь по своим, местам и
слушайте! Джек Уилтон будет рассказывать свою историю.

ЗЛОПОЛУЧНЫЙ СКИТАЛЕЦ

В те дни, когда, гроза вселенной и неотвязная лихорадка французов,
Генрих Восьмой (единственный подлинный герой Хроник) двинул свои знамена к
стенам Турне и Теруана с их двумястами пятьюдесятью башнями, имея наемниками
императора и всю знать Фландрии, Голландии и Брабанта - приспешников его
фортуны, летевшей на развернутых парусах, - я, Джек Уилтон (как-никак
дворянин), был своего рода служителем или пажом при английском дворе и
вращался в придворных кругах; сколько было у меня долгов и кредиторов,
определить я не мог. Coelum petimus stultitia {Гонит к небу нас безумье
(лат.).} - кто из нас без греха? Да будет известно всем тем, кто заплатит
сполна за книжку и прочитает мою историю, что я пребывал при дворе, то бишь
в лагере, или в лагере, то бишь при дворе, когда Теруан потерял свою
девственность и отворил свои ворота еще охотнее, чем Джен Тросс. Там я
(тихо! дайте мне хлебнуть, и я буду продолжать) подвизался как единовластный
король бутылей и жестяных кружек, принце пигмеев, державный палатин свежей
соломы и провианта и, в довершение всего, высокий лорд-регент бекона,
поджаренного на углях, и копченых сельдей.
Paula maiora canamus {Споем-ка о более важном (лат.).}. Но к делу!
Какие стратегические операции и славные деяния мог, по вашему мнению,
совершить изобретательный юноша моих лет? Вы скажете, достаточно, если он
припрячет игральную кость, заложит своего хозяина, получив за него все, до
последнего пенни, и произнесет клятву на ночной туфле по всем правилам
искусства.
Таковы, доложу я вам, признаки хорошего воспитания и основания для
того, чтобы "преуспевать в добре и в правде". Да! Hoc aliquid latet quod non
palet {То, что сокрыто, нам недоступно (лат.).}, - я должен поведать о
дальнейшем своем пути и приведу вам убедительные примеры. Внимайте же,
господа, рассказу о моих похождениях
Всякому, кто знаком с жизнью в лагере, известно, что там немало
квартир, хотя и поменьше, чем на Лондонском мосту. В этих квартирах
собирается немало компаний. Чем больше компания, тем больше плутовства;
права старинная поговорка: где больше учтивости, там больше обману. Эти