"Юрий Нагибин. Сирень" - читать интересную книгу автора

тринадцатилетней Наташе Сатиной, не говоря уже о Миссочке, о красивой
горничной Марине, волоокой песельнице, и ко всем крестьянским девушкам,
приносившим в усадьбу дикорастущую землянику, сливки и сметану. И это мешало
Верочке определить, в кого же на самом деле влюблен Александр Ильич. А
разобраться в путаном клубке влюбленностей было для нее еще важнее, нежели в
сумбуре взбунтовавшейся природы.

Выходить из дома раньше положенного времени считалось столь же
крамольным, как и залеживаться в постели. Это было даже опаснее, потому что,
залежавшись, можно сослаться на нездоровье, а тут чем оправдаешься? Верочка
не случайно вспомнила о Зилоти.

Когда она сбежала с крыльца отдельного флигеля, где жила с матерью,
сестрами и Миссочкой, ей почудилось в окне второго этажа "господского" дома
бледное лицо Веры Павловны. Она ночевала в детской - нездоровилось
годовалому Ванечке, и чуткий слух ревнивицы уловил во сне тончайший скрип
далекой двери. Хорошо, если Александр Ильич спокойно нежится в своей
постели, а что, если ему тоже вздумалось прогуляться? Какие подозрения
вспыхнут в необузданном воображении Веры Павловны и чем все это обернется?
Она едва не вернулась домой, но пьянящий дух сирени был так влекущ и сладок,
что Верочка решила: будь что будет, не даст она испортить себе радость! И
она кинулась в сирень, как в реку, мгновенно вымокнув с головы до пят, --
тяжелые кисти и листья были пропитаны минувшим ливнем.

Грубый шорох в кустах заставил Верочку испуганно замереть. Господи боже
мой, неужели и впрямь она столкнется сейчас с Зилоти и тяжесть стыдной
взрослой тайны ляжет на ее сердце? Нет, она вовсе не хочет знать, в кого
влюблен Александр Ильич и насколько основательна ревность его несчастной
жены.

Шум повторился - шорох и треск, кто-то шел напролом сквозь сирень,
сотрясая ветви, давя мелкие сухие сучочки в изножии кустов. Легко возбудимое
сердце Верочки мгновенно отзывалось на каждое волнение, испуг, вот и сейчас
оно будто подскочило, забилось у самого горла, гулко, громко, с болезненной
отдачей в голову. Проделка, казавшаяся ей такой очаровательной еще несколько
минут назад, когда она неслышно проскользнула мимо спален матери и Миссочки,
обернулась чем-то дурным и страшным.

"Почему мне за все приходится платить так дорого? - спросила она себя с
тоской. - Чего я, в конце концов, боюсь? Пусть я даже столкнусь с Зилоти,
он благородный человек и защитит меня от незаслуженной обиды. Я виновата
лишь в том, что насамовольничала. Ну, побранят, лишат прогулки, заставят
написать лишний английский диктант, разучить какой-нибудь этюд. Не убьют же
меня в самом деле?" Уговоры подействовали, сердце опустилось в свое гнездо,
отлила кровь с лица, и перестало стрелять в ушах.

Верочка осторожно раздвинула ветви и в шаге от себя увидела Сережу
Рахманинова, племянника хозяев усадьбы. Он приподымал кисти сирени ладонями
и погружал в них лицо. Когда же отымал голову, лоб, нос, щеки и подбородок
были влажными, а к бровям и тонкой ниточке усов клеились лепестки и трубочки