"Юрий Нагибин. Музыканты (Повести) " - читать интересную книгу автора

П-почту з-за честь выполнить ваше п-поручение.
Князь Голицын подозрительно глянул на несчастного генерала и строго
спросил:
- Н-не шалит?
- Упаси бог! - воскликнул вконец смутившийся генерал.
Князь отвесил церемонный поклон и смешался с толпой.
На другой день директор с перевязанной бомбоньеркой явился в класс и
вызвал Голицына.
- А! В-вот и мои к-конфеты прибыли! - обрадовался тот.
Это случайно вырвавшееся у Юрки восклицание не насторожило генерала.
Внушительным и добрым голосом директор - его не переставало мучить
раскаяние перед щепетильным провинциалом, которого он невольно - нечистый
попутал! - передразнивал, - сказал кадету несколько милостивых слов,
призвал почитать родственников и выразил сожаление, что не свел более
близкого знакомства со столь достойным человеком.
- Не т-теряйте н-надежду, в-ваше превосходительство, - дерзко ответил
кадет. - Ведь я с-сам себе дядя.
Зная Юрку как отпетого шалуна, директор счел это мало удачной
остротой и, ничуть не подвергнув сомнению личность своего вчерашнего
знакомца, внушительно произнес:
- Не остроумничайте, Голицын. Пора бы и повзрослеть. Я хорошо
аттестовал вас вашему дяде, не заставляйте меня жалеть о своих словах.
Он вышел, оставив насмешника с открытым ртом...
Но не все проделки Голицына носили столь безобидный характер,
случались и похуже.
Одна из них едва не привела к весьма плачевным последствиям.
Они практиковались в неурочное время в фехтовальном зале. Все было,
как обычно: Голицын дрался самозабвенно и рыцарственно, без колета и
наручей, в батистовой рубашке с расстегнутым воротом. Его исколотая грудь
сочилась кровью, но, не обращая внимания на раны, он одолевал одного
соперника за другим: или обезоруживая их, или приставляя к горлу кончик
шпаги. Потом уже никто не помнил, с чего все началось и почему Голицын
вдруг расхвастался предками. "Местничество" было чуждо родовитой, но
ироничной молодежи корпуса, а Голицын вообще стоял выше всех счетов. Но
тут из него хлынуло безудержное бахвальство. Помянуты были восторженным
словом и те, кто оставил приметный след в русской истории: и Василий, друг
сердечный царевны Софьи, уничтоживший местничество в армии, столь мешавшее
успехам русского оружия, закрепивший за Россией Киев и увенчанный лаврами
за неудачный Крымский поход, и знаменитый Верховник Дмитрий Михайлович,
пытавшийся ограничить самодержавную власть хилым подобием английского
парламента, и возведенные разошедшимся Юркой в величайшие полководцы
России: Юрий Михайлович, осрамивший Саип Гирея и бравший Казань, и его
внук Василий Васильевич, воевода полка левой руки под Нарвой (о
двусмысленных действиях этого гибкого мужа в пору двух самозванцев Юрка
деликатно умолчал, зато очень одобрил его младшего брата Андрея,
сковырнувшего второго Лжедмитрия), о Борисе Алексеевиче, пестуне молодого
Петра, он говорил со слезой, не жалел похвал двум фельдмаршалам, особенно
Александру Михайловичу, прошедшему военную выучку у самого Евгения
Савойского, а закончил панегириком Дмитрию Владимировичу, блестяще
проявившему себя под Бородином. Возможно, Юрка наивно и бессознательно