"Юрий Нагибин. Афанасьич (Приключения-90) " - читать интересную книгу автора

начистоту, он не заслужил. Она была ему не по чину. И когда пятнадцать лет
назад Высокий друг положил на нее глаз - тогда свежий, карий, а сейчас
похожий на тухлое яйцо, - он не ревновал и даже не переживал, приняв как
должное. Мамочка была создана, чтобы парить. Все же царицей она не стала -
жениться по любви не может ни один король. Осталась с ним, не только
нарушив, но еще более укрепив узы верной, хоть и неравной дружбы. Мамочка
была для него трофеем, который каждый день надо завоевывать заново. Что он и
делал.
- Опять наглотался? - проницательно определила Мамочка.
В другое время он стал бы изворачиваться, врать, но сейчас верил в свои
козыри.
- Маменция! - сказал он развязно. - Докладываю: задание выполнено,
противник уничтожен, взяты трофеи.
И протянул ей сноп ослепительных искр. Мамочка отличалась завидным
хладнокровием, но сейчас она дрогнула. Всем составом и по отдельности:
качнулся высокий, как башня, шиньон ("шиньонским узником" называл его Сам в
добрую минуту, явно на что-то намекая), и в разные стороны метнулись под
капотом тяжелые груди.
- Да-а, это предмет, - сказала она осевшим голосом. - Так бы тебя и
поцеловала.
- За чем же дело стало?
- Не выношу сивухи... Ладно, я тебя сегодня приму, только прополощи
рот.
- Будет сделано, товарищ маршал!
- Подумать страшно, что такая красота могла уплыть за бугор. Вот уж
верно: что имеем, не храним...
- ...а потеряв, не плачем, - подхватил муж и добавил с невинным
видом: - Может, сдадим в Оружейную палату?
- Еще чего! Чтобы ее стащили? Нет уж, у нас сохранней будет. Как там с
театралом?
- С каким театралом?
- Ну, с отъезжантом. Из ГИТИСа.
- Все нормально. Послезавтра Афанасьич его навестит.
Она сказала задумчиво:
- Не нравится мне твой Афанасьич. Больно глубоко залез.
В унисон бились их сердца и трудилась мысль. Если у него еще оставались
какие-то сомнения насчет Афанасьича, то теперь они исчезли без следа.
- Не беспокойся, Мамочка, я уже принял решение.
Она взглянула на него с неподдельной нежностью. Конечно, он был не
блеск, впрочем, как и все нынешние мужики: выпивоха, необразованный,
малокультурный, но под шапкой у него кое-что имелось. А жить можно с любым,
только не с дураком. Нет, дураком он не был.
- Долго не канителься, - сказала она. - А то я усну...
Тяжелодум Афанасьич тоже не был дураком. Весь долгий путь от дома Шефа
до клуба он думал о странном вопросе, которым тот ошеломил его перед уходом.
Вопрос этот был покупкой, но Афанасьич не купился, поскольку никогда не
замышлял против Шефа. А вот Шеф себя выдал. Он чего-то боится, не доверяет
Афанасьичу и хочет от него избавиться Афанасьичу в голову не приходило
подвергать сомнению правовую сторону всей секретной службы. Он исполнитель,
что прикажут, то и делает, остальное его не касается. Нечего ломать мозги,