"Евдокия Нагродская. Гнев Диониса [love]" - читать интересную книгу автора

моему спутнику, что место в wagon-lit свободно, и собирает его вещи.
- Теперь вы хорошо заснете, только запритесь покрепче, - говорит мой
спутник после ухода кондуктора. - Я бы все-таки посоветовал вам перейти в
дамское купе.
- О, я не трусиха, - отвечаю я. Мне хочется, чтобы он остался, но он
словно торопится уйти.
- Ну, дайте мне еще одну папироску, - прошу я.
Он вынимает портсигар и вдруг останавливается. Глаза его слегка
прищуриваются, улыбка чуть трогает его яркие губы.
- Боюсь, - протягивает он, слегка наклоняя голову.
Этот взгляд, это движение, глаза, улыбка полны какого-то чисто
женского кокетства, даже не женского, а детского.
Кровь мне сразу ударяет в голову.
- Как хотите, - делаю я усилие говорить весело.
- Ну, попросите, попросите.., как тогда, - говорит он мне совсем тихо.
Мне страшно не по себе, и я говорю холодно:
- А как я просила? Не помню... Ну, дайте пожалуйста.
- Это не то! - делает он легкую гримасу, подавая мне портсигар. И эта
гримаса, и движение головы и плеча выходят какими-то детски грациозными.
Я беру папиросу.
- Покойной ночи.
- Покойной ночи.
Я протягиваю руку, Он наклоняется и почтительно целует ее.
Едва заметное прикосновение к моей руке, а на меня точно выливают
ушат кипятку. Слава Богу, дверь закрывается - его нет...
Я машинально прижимаю свою руку к губам и жадно целую... Что я,
больна? Или схожу с ума? Что это?

***

Еду вторые сутки. Ем, пью, беседую с очень милой дамой, везущей из
Москвы в Новороссийск двух мальчиков-кадетов, слегка кокетничаю с двумя
инженерами, едущими из Ростова, рисую для младшего из кадетов в его
записную книжку индейцев и Натов Пинкертонов, смеюсь, болтаю, а сама все
думаю об одном. Что же это в самом деле? Загипнотизировал меня, что ли,
этот "представитель фирмы Оже и К°"?
В Москве я его не видела - поезд пришел рано утром, да и никогда его
не увижу... Так зачем же все это?
Ночью во сне я целовала эту гладкую выбритую щеку, гладила его волосы
и словно пила эти глаза.., бездонные, черные. Ведь я наяву не испытывала
ничего такого ни с мужем, ни с любовниками, а до моего знакомства с Ильей
у меня было два увлечения - глупых, кратковременных, ни даже с Ильей...
Милый, дорогой, любимый!
Все они упрекали меня в холодности, ты не говорил этого, но...
Не хочу думать я об этом - это отвратительно, скверно, грязно...
Но почему? Потому что я люблю Илью, была и буду его женой, меня ждет
его мать, сестры, чистые девушки. Потому что того, другого, я не знаю и не
могу любить и не люблю.
Потому что в Илье я нашла свой идеал. Илья даже красивее: это сила,
мощь.., а этот.., худенькая фигурка.., такая стройная, грациозная,