"Кихару Накамура. Исповедь гейши " - читать интересную книгу автора

и я частенько завидовала их сплоченной артистической семье, когда они втроем
приезжали на машине марки "Дацун", управляемой их импресарио Мураками.
Затем были еще артисты кабаре Энтацу и Атяко из Кансая. Тогда их
несколько грубоватое искусство именовали Микава-кабаре. Артисты носили
шляпы, как у бога богатства Дайкоку, и под ритм традиционного барабана в
виде солнечных часов пели забористые частушки. Сама труппа прибывала на
Новый год из Микавы, ходила по домам и желала людям счастливого Нового года.
Но Энтацу и Атяко совершенно изменили прежний облик этого так
называемого действа ряженых мандгзсш, вследствие чего даже изменилось
написание самого слова. (Раньше цандзай писалось как бандзай, т.е. "тысяча
лет", теперь же оно пишется как "скоморошное представление"). Они в своем
триумфальном шествии покорили все районы Токио, от Асакуса до Мариноути, и
даже снялись в кино.
Отличаясь от прежнего, более чопорного кабаре своим выступлением, эта
пара заставляла так смеяться людей, что у тех выступали слезы.
Танцовщицы, музыкантши и одна выдающаяся исполнительница народных
сказов завершали программу.
Выходило, что почти каждый вечер я наслаждалась самыми разнообразными
выступлениями первоклассных артистов. В конце недели я посещала театр или
кино, и мой мозг, подобно губке, жадно все впитывал.
Моя учительница музыки и танца поражалась, насколько быстро и хорошо я
все схватывала. Однако у меня было такое чувство, как будто передо мной
стоит какая-то стена. Причиной этому были иностранные гости, которые со
временем стали все чаще посещать Симбаси, поскольку их приглашали на
встречи, организуемые внешним ведомством, бюро обслуживания туристов,
редакциями газет, а также на приемы крупных фирм, устраиваемые на открытом
воздухе.
Исходя из своего опыта, я считаю, что истинная суть профессии гейши
была совершенно чужда этим людям - хотя сами слова "Фудзияма" и "гейша" были
у них на слуху. Ибо нечто вроде занятия гейши было характерно исключительно
для Японии.
Иностранный гость, думала я, должен понять, что же представляет собой
симбаси-гейша. На таких встречах мы, гейши, могли лишь сидеть, улыбаясь,
рядом с ними и прислуживать им. Даже опытные гейши, которые никогда не
давали скучать японским посетителям, не знали, как вести себя с
иностранцами. Чаще всего их сопровождал переводчик. Служащие внешнего
ведомства и бюро по туризму знали английский язык, и с ними у нас не
возникало никаких сложностей. Но переводчики зачастую оказывались спесивыми
людьми, которые бесцеремонно заговаривали с ними по-английски, так что мы
оказывались не у дел. Однажды такого рода чрезвычайно неприятный субъект не
постеснялся представить нас как "японских танцовщиц", чтобы затем,
совершенно не замечая нас, все время потягивать свою выпивку.
Когда Маритиё и Кокуни вышли танцевать в своих восхитительных кимоно, я
стала наблюдать за ним. Мне и в голову не могло прийти, что он, оказывается,
имел самое смутное представление об японских сказах и песнях. Как такое было
вообще возможно? Мог ли он действительно что-либо рассказать и перевести в
отношении нашего искусства? Даже совершенное знание английского языка не
могло компенсировать подобное невежество. Однако, как я могла судить, ни
один переводчик ничего не знал о традиционном японском искусстве.
Меня захватила мысль выучить английский язык. Пусть даже он будет