"Сергей Наумов. В двух шагах от "рая" (Икатель № 1, 1981) [B]" - читать интересную книгу автора

инерции, потому что еще работает мотор и крылья держат ветер. Он так и
врезался в скальную стенку много выше ложбины. Глухо ударил взрыв и
обломки полетели вниз, клацая по камням, словно сорвавшаяся с горы лавина.
Все смотрели на Щеколду. А он поглаживал ствол пулемета, словно это
была собака, которая принесла дичь, и смущенно поводил радостными глазами,
потому что такого в его жизни еще не случалось.


* * *

Седой смотрел на клиф. В лучах заходящего солнца он казался
гигантским кулаком. Гора грозила небу.
Молоток и связка крючьев. Бесконечно длинный жгут веревки. Все
альпинистское снаряжение. Седой оглянулся на группу. Никто из них не ходил
на восхождение. Только он. Придется идти без страховки, по незнакомому
клифу. Он даже не знает, где сможет передохнуть на этой проклятой стенке -
сумерки мешали видеть рельеф горы, они скрадывали, размывали выступы,
расщелины, зубчатые края нависающих над долиной утесов.
И все же он начал подъем. Крючья приходилось вбивать через каждый
метр. Седой нащупывал рукой трещину, вставлял в нее крюк и бил молотком,
пока крюк прочно не входил в стенку. Потом надевал на него карабин,
пропускал через карабин веревку.
До войны Седой с группой альпинистов пытался штурмовать такие вот
стенки. Все попытки кончались неудачей. Сейчас же от него зависело
выполнение задания огромной важности, и он чувствовал холодок в пальцах,
когда думал об этом. И еще он думал, что человек может все. Когда очень
надо, когда нет выбора. Что-то просыпается в человеке, какая-то мощь, до
поры до времени хранящаяся в глубинах мозга и тела. Приходит час, и
человек делает невозможное. Когда-то очень давно Седому рассказывали
случай, когда из горящего дома мужчина по веревке спустил с восьмого этажа
потерявшую сознание жену. На одной левой руке. Когда его потом просили
подтянуться хоть раз на левой руке, он не смог этого сделать.
Седой протиснулся в расщелину и расслабил тело. Он долго отдыхал.
Целых пять минут. Знал: такой расщелины ему больше на пути не встретится.
До вершины еще далеко, а силы на исходе. Долгинцов снял ботинки и бросил
их вниз. Ноги теперь должны быть легкими.
Оставшиеся метры восхождения были жутким, неповторимым бредом. Он
вбил добрую сотню крючьев в гранитную броню горы, размотал весь гигантский
жгут страховочной веревки, тысячи раз напрягал измученное, потерявшее
чувствительность тело, чтобы продвинуться хотя бы на дюйм, и, когда пальцы
ухватились за край стенки, у Седого уже не осталось сил, чтобы подтянуться
в последний раз. Он замер, распятый на вершине.
Ему показалось, что прошел час, но когда он открыл глаза, то увидел
огромный шар солнца, висящий в вечернем небе.
Седой тяжело перевалил непослушное тело через край и оказался на
небольшой, в три квадратных метра, площадке, за которой начиналась широкая
поляна, выводящая прямо в долину.
Седой закрепил конец веревки за обломок скалы, который обнаружил на
площадке, и бросил вниз белый лоскут ткани, давая этим сигнал подъему
Щеколды.