"Ивона Наварро. Музыка смерти [F]" - читать интересную книгу автора

взрослый Деймон, видимо, были все еще памятная приподнятость настроения
тогда и отсутствие машин сейчас, потому что в его бедном квартале больше
никто не ездил на этих старых грохоталках. Люди стремились приобрести
аэроцикл или пользовались скоростным монорельсом.
Закрыв глаза и сосредоточившись, Деймон воскресил в памяти звуки и
запахи тех давних лет. Каждый год 26 декабря, едва забрезжит рассвет,
бабушка Шеридан вставала с постели, готовила для себя чашку крепкого кофе
и вытаскивала из холодильника приготовленную накануне тушку небольшой
индейки. В фартуке длиной до полу она садилась за стол и терпеливо
отделяла мясо индейки от костей. Закончив эту работу, бабушка делила
разделанную птицу на небольшие равные кучки, заворачивала мясо в пакетики
и надписывала их своим нетвердым почерком, а затем убирала в морозилку.
Один пакетик она всегда откладывала, чтобы попробовать на нем рецепт
настоящего тетразини для приготовленной по-домашнему индейки к вечерней
праздничной трапезе. Много ли раз довелось Деймону провести этот день,
слушая свою любимую музыку прямо с проигрывателя в ожидании этого
удивительного обеда, не говоря уже о сладком шоколадном пироге с кремом,
который неизменно подавался к чаю?
Только три. В детстве Деймону не так уж часто хотелось улыбаться, но
он запомнил утро своего двенадцатилетия и улыбку бабушки Шеридан, когда
родители приехали за ним. Он еще и сейчас ощущал на губах свою ответную
улыбку, когда махал ей на прощание рукой. Тогда его губы растягивались
как-то по-особенному, - видимо, та улыбка была странной и скорбной.
- Через год увидимся! - крикнул он ей тогда и снова улыбнулся.
Она тоже ответила улыбкой, но ее обвислое, морщинистое лицо
вытянулось, когда она закивала головой. Стоя сейчас у окна более трех
десятилетий спустя, Деймон задавался вопросом, не было ли у старушки
подозрения, что следующего года у нее не будет. Знала ли она, что в одну
дождливую мартовскую ночь ее легкие просто устанут работать? Деймон
вглядывался в воскрешенное памятью лицо бабушки, но не находил на нем
ответа.
Она была единственным человеком, которого он любил и потерял навсегда.
Деймон отвернулся от окна. Он жил в многоквартирке - доме,
перестроенном из складского помещения на 38-й Западной. Артисты и
музыканты Нижней Гринвич-Виллидж настойчиво называли его квартиру
голубятней. Здесь было по-настоящему холодно; всюду, кроме его нотных
листов, ползали крохотные молодые тараканы. На потолке четыре громадных
пятна протечек, вода попадает в квартиру даже сквозь ветхие кирпичные
стены. Он до сих пор так и не решил, что хуже - щиплющий зимний холод или
сырость весной, когда приходится расставлять по всей комнате ведра и тазы,
чтобы собирать капающую с потолка воду. Каждую весну он впустую тратил
массу времени, пытаясь угадать, где будет капать и не появились ли новые
протечки, но больше всего его мучил главный вопрос: не сгнил ли потолок
окончательно и не рухнет ли он, когда пойдут дожди? Попытки добиться
прибавки тепла зимой от помешанного на экономии домовладельца постоянно
превращались в баталии, не прекращавшиеся даже в летние месяцы, потому
что.., одним словом, Деймону приходилось готовить. Он с отвращением
относился к мысли причислять себя к "бедствующим музыкантам", но
изголодался по пище получше, чем овощи из Центральной теплицы пяти районов
и соевые бургеры, вкус которых, по клятвенным заверениям изготовителей, в