"Барбара Навроцкая. Останови часы в одиннадцать " - читать интересную книгу автора

- Ну чего ты боишься? - успокоила ее дочь. - Со старыми людьми всегда
так, - повернулась она в сторону капитана и сразу же добавила: - Этот пан
разыскивает людей, давно умерших людей.
- Со старыми, со старыми. А с вами как? Биг-биты, парни, хаты и тряпки.
И еще эти... транзисторы, или как они там называются. Если ищете мертвых, то
не найдете, но вы садитесь, садитесь.
Эта небольшая стычка освободила пожилую женщину от страха перед
представителем власти.
- Что вы хотите? - спросила она прямо, и это было значительно лучше,
чем подозрительность.
- Я ищу Аполонию Файгель. А точнее, какой-нибудь оставленный ею след.
- Я не знаю никакой Аполонии Файгель, - пробурчала женщина. - Кто
водился с ев... постойте... Файгель, вы говорите? У Фай-гелей была
библиотека, здесь, у нас, она работала вот как сейчас моя дочь. Но тогда моя
дочь, если б ей было столько, сколько сейчас, могла пойти только ученицей к
портнихе или к парикмахеру мыть клиентам голову. И занималась бы этим до тех
пор, пока кто-нибудь ей не встретился... и, в свою очередь, не загнал бы ее
на кухню и к детям. Да, пан, библиотеки она и в глаза бы не видела. Я помню
Файгель, конечно, помню. Но та библиотека была частная. Я помню Файгель,
потому что она очень кичилась этими, ну... книжками. Вы понимаете. Тогда
было другое время. Она не торговала чем попало, как все евреи в нашем
местечке. Она делала то, что сейчас моя дочь, только она имела от этого
намного больше денег. Она торговала по-иному.
Капитан знал, что пожилая женщина долго не выберется из проблемы
торговли культурой, пуговицами, машинами, землей и фабриками, а скорее
сходства или различия в получении доходов от многих диаметрально
противоположных благ этого мира.
"Кто украл часы? - думал он. - Сомневаюсь, что я это когда-нибудь
узнаю. И зачем мне это знать? Что бы было, если бы я разыскивал всех
похитителей всех часов? Ерунда. Хотя, быть может, и не абсолютная. Эти часы
были в этом местечке. Но что я знаю об этом местечке? Ничего. Пока ничего. А
если бы даже знал все, то эти сведения мне бы не пригодились".
- Но Файгель убили, как убили всех наших евреев, - продолжала женщина,
поскольку в маленьком местечке, раз начав, могут говорить сколько угодно. -
Ей ничуть не помогло, что она была чужая для своих... чужая даже для нас.
Да. Всех зверски убили... и ее... пусть их бог за это покарает... и за моего
мужа.
- А что стало с библиотекой? - спросил капитан, уже ни на что не
надеясь.
- То же, что и со всем имуществом евреев. Вывезли. Забрали. Мебель,
драгоценности, меха, одежду, картины. Взяли и книги... Потом тот домик, в
котором у Файгелей внизу была библиотека, а наверху, на втором этаже,
квартира, разрушили советские танки. В сорок четвертом году, когда шло
наступление. Ох, что у нас здесь делалось! Немцы и русские попеременно, три
дня и три ночи. Как сейчас помню, я стояла у стены на расстреле. - Она
сделала паузу и посмотрела на капитана, наблюдая за произведенным этой
биографической подробностью эффектом. - Нет! Вы только подумайте! - крикнула
она. - А вот стояла. Я, старая толстая баба, которая ни о чем другом понятия
не имела, кроме как о мытье посуды и стирке пеленок. В меня хотели
выстрелить, как будто бы я какой-нибудь важный человек. И вы бы меня уже не