"Любовь не предает" - читать интересную книгу автора (Спайс Вирджиния)

Глава 9

– Ну что? Выпьешь со мной еще немного вина? Или предпочитаешь шампанское, как истинная француженка?

Наполнив доверху высокие хрустальные бокалы, Джейсон с улыбкой обернулся к обнаженной женщине, растянувшейся на белых шелковых простынях.

– Спасибо. Но если я выпью еще хоть рюмку, мой бедный живот лопнет, как спелый арбуз.

В последний раз лениво потянувшись, Альфонсина села на кровати и повернулась к вазочке с клубникой. Задумчиво покрутив в руках сочную ягоду, мадам Флери недовольно посмотрела на Джейсона.

– Послушай, Стенфилд! Ну скажи мне откровенно: если ты не расположен сегодня заниматься любовью, какого черта ты притащил меня сюда? Вчера вечером ты заявил, что тебе нужно срочно уехать в Мелверн-парк и попросил, чтобы я поехала с тобой… Так сказать, разделила твое уединение. Я бросаю все дела, мчусь сюда, и что же получаю взамен? Вместо любовных утех ты всю ночь накачиваешь меня вином! А между тем, если мой покровитель – лорд Шипли узнает о моем пребывании в Мелверн-парке, мне грозит страшный скандал!

Натянуто рассмеявшись, Джейсон сел на кровать и примирительно погладил женщину по обнаженному плечу.

– Ну ладно, Альфонсина, перестань на меня дуться. Я обещаю тебе, что в накладе ты не останешься, и я щедро…

– Джейсон, дорогой мой, прости, но ты просто дурак! – мадам Флери сбросила руку мужчины со своего округлого плеча и в упор посмотрела ему в глаза. – Неужели ты еще не понял, что тебе больше не нужна любовница! И хочешь знать, почему? Потому что все твои мысли заняты одной-единственной женщиной. Да, да, не усмехайся! Меня ты не проведешь, я тебя насквозь вижу. Я все поняла еще тогда, в Брайтоне, когда ты попросил меня подобрать гардероб для малышки Катрин де Шатовье.

– Перестань! – Джейсон досадливо поморщился, поднимаясь с кровати. – Что ты могла понять, когда в тот день еще ничего и не было?

– А, вот ты и выдал себя! – торжествующе воскликнула Альфонсина. – Ты сказал «еще не было», а это значит, что с тех пор кое-что изменилось!

С усмешкой покачав головой, Стенфилд залпом выпил содержимое бокала и снова повернулся к мадам Флери.

– В принципе, ты права, с тех пор кое-что действительно изменилось. Но это ровным счетом ничего не меняет… для меня. Катрин де Шатовье никогда не станет женщиной, с которой я свяжу свою судьбу. Пойми, Альфонсина, никогда.

– Только потому, что она – сестра маркизы Кемпбелл?

– В первую очередь – по этой причине. Но есть и другие. – Граф вдруг сделался очень серьезен. – Альфонсина, я не хочу влюбляться в эту девушку. Не знаю, можешь ли ты меня понять… Но я вообще больше не хочу любить. Никого и никогда. Довольно того, что прошлая любовь опустошила мое сердце; к чему мне новые страдания? – Он немного помолчал, сосредоточенно теребя край одеяла. – Я не знаю, как случилось, что Катрин затронула мою душу. Могу с уверенностью сказать, что она ничего для этого не делала. Может, причина в том, что мы привязываемся к тем, кому помогаем? Но пусть этим все и ограничится. Помочь ей освоиться в незнакомой стране – да, это я готов делать и сейчас. Но на большее я не согласен.

– Тогда ты просто глупец!

Соскочив с кровати, Альфонсина направилась к своей одежде, но Джейсон удержал ее, обхватив сзади за плечи. Она попыталась оттолкнуть его, и между любовниками завязалась шуточная борьба, закончившаяся в постели.

– И все-таки ты глупец, Джейсон, трусливый, малодушный глупец, – не унималась Альфонсина, намеренно раззадоривая графа своим сопротивлением. Наконец, прижав роскошное тело модистки к прохладным простыням, он чуть отстранился от нее и хрипло проговорил, нежно поглаживая пышную грудь мадам Флери:

– Заставь меня забыть эту девушку, Альфонсина, и я дам тебе все, что только пожелаешь. Я стану твоим самым щедрым и преданным любовником, и тебе не нужны будут никакие другие покровители…

– Нет, нет и нет! – упрямилась женщина, подставляя грудь и полные плечи неистовым, одурманивающим ласкам. – Нет, Джейсон, я не позволю тебе… заморочить мне голову своим враньем… – страстно шептала Альфонсина, принимая его в себя и погружаясь в волшебный мир чувственного забытья.

В полдень, хорошо выспавшись и позавтракав, Альфонсина тоном, не терпящим возражений, заявила, что возвращается в Лондон. Стенфилд всячески пытался уговорить ее остаться, но безрезультатно.

– Нет, Джейсон, я не желаю из-за тебя ссориться с лордом Шипли, – мадам Флери решительно пресекла увещевания графа. – И не желаю иметь своим любовником мужчину, который влюблен в другую! – возмущенно сверкнув зелеными очами, прибавила она.

Проводив Альфонсину, Джейсон вернулся в спальню, чтобы привести себя в порядок перед деловой встречей. Это казалось странным, но прошедшая бурная ночь не оставила в его сердце ровным счетом никакого следа. Более того, он с неудовольствием ловил себя на мысли, что ему даже не хочется вспоминать пылкие объятия Альфонсины. Будто ничего и не было, вообще ничего! А между тем все ведь было просто замечательно…

Хмуро взглянув на свое отражение в зеркале, Стенфилд недовольно застыл посередине комнаты. И снова, как все последние дни, перед его глазами всплыло улыбающееся личико Катрин. Этот доверчивый, влюбленный взгляд преследовал его с того самого момента, когда он впервые коснулся губами ее медовых уст на борту «Маргариты». Злясь потом на себя за безрассудный порыв, он счел случившееся лишь стечением обстоятельств. Но все оказалось не так просто.

Наверное, ему не следовало ехать на тот злополучный бал во дворце герцога Дерби. Но, вспоминая тот вечер, он понимал, что по-другому просто не мог поступить. Бросить Катрин без поддержки в такой ответственный момент в ее жизни – да он никогда бы не простил себе этого! И надо же было именно в тот вечер, на балу, понять, как она дорога ему и как ему не хватало ее все эти две недели. Две недели… Да разве такой короткий срок может что-то решить? Пусть сейчас прошел месяц со дня их знакомства, все равно это очень мало. Еще меньше времени он провел наедине с Катрин, поэтому не мог утверждать, что знает ее достаточно хорошо. И все-таки… и все-таки его безумно влекло к этой француженке, и с каждым днем все сильнее и сильнее. Поэтому он и сбежал в Мелверн-парк, чтобы немного остыть и разобраться в своих чувствах.

Встряхнув головой, чтобы отогнать невеселые мысли, Джейсон начал одеваться. Безусловно, он поступил правильно, уехав из Лондона. И ни за что не должен туда возвращаться. Пока не будет полностью уверен, что Катрин де Шатовье стала ему безразлична. Даже если Альфонсина права. Даже если он действительно влюбился в эту девушку, как последний глупец!

Застегивая золотистые пуговицы облегающего жакета, Катрин подошла к окну и отдернула розовые занавески. Как и ожидалось с вечера, на ясном майском небе не было ни облачка. День обещал быть теплым и спокойным.

Девушка встала очень рано: еще трава была мокрой от росы, а в Гайд-парке не успели собраться любители прогулок и верховой езды.

Дверь, завешенная мягкими портьерами, бесшумно приоткрылась, и в комнату, которую вот уже три недели занимала мадемуазель де Шатовье, вошла горничная. В руках она несла поднос с горячим кофе и сдобными булочками. Не без удивления оглядев почти полностью одетую сестру хозяйки, служанка на минуту задержалась у входа.

– Мисс Катрин, вы и в самом деле собираетесь отправиться на прогулку в такую рань?

– Да, Мэгги. Только вот выпью чашечку кофе и съем пару-тройку этих восхитительных пирожков, – с улыбкой подтвердила Катрин. – А почему тебя это удивляет?

– Потому что в такое время благородные леди обычно досматривают последние сны, – многозначительно заметила горничная. И прибавила с доброжелательной улыбкой: – Но вы не похожи на других, мисс Катрин.

Перекусив, Катрин подошла к зеркалу и придирчиво оглядела свое отражение. Сшитая Альфонсиной приталенная амазонка из фиолетового блестящего шелка выгодно подчеркивала стройность ее талии и оттеняла смуглый цвет кожи. Надетая под жакет белоснежная батистовая рубашка мужского покроя приятно освежала лицо. Девушка поморщилась, вспомнив, что Вирджиния раскритиковала ее наряд для верховой езды. По мнению леди Кемпбелл, темные тона подходят исключительно для замужних дам и не годятся для молодых девушек. Ну и пусть, подумалось Катрин, зато на фоне фиолетового ее каштановые локоны кажутся гораздо ярче, почти что медно-рыжими. Просто Вирджиния чуточку завидует ей, хотя ни за что в этом не признается. И особенно завидует тому, что лорд Стенфилд обращает на нее внимание.

Джейсон Стенфилд, граф Мелвернский… Последнее время ей не удалось побыть с ним наедине и пяти минут. Несколько раз они встречались в театре и во время верховых прогулок по Гайд-парку, но Катрин все время была окружена толпой разряженных и веселых молодых повес, к тому же ее постоянно сопровождала Вирджиния. Без сомнения, прошедшая неделя была самой насыщенной в жизни мадемуазель де Шатовье. Никогда еще ей не приходилось так беззаботно веселиться и находиться в центре всеобщего внимания. Но даже огромный интерес к ее персоне лондонских денди не мог вытеснить из сердца девушки образ графа Мелвернского и воспоминаний о тех часах, что ей довелось провести в его обществе на борту «Маргариты». Где бы ни появлялась Катрин, она первым делом пыталась отыскать в толпе высокую фигуру Джейсона. А если не находила, то весь вечер невольно оборачивалась в сторону входной двери или подъездной аллеи. Граф был первым, о ком она вспоминала, едва проснувшись, и последним, о ком думала, засыпая.

Невозможность остаться с Джейсоном вдвоем хотя бы на какое-то время с каждым днем становилась для Катрин все невыносимее. И именно потому она сегодня встала так рано, чтобы оказаться в Гайд-парке до того, как там соберутся остальные любители верховых утренних прогулок – вчера Катрин случайно услышала, как лорд Стенфилд рассказывал кому-то, что любит прогуливаться ранним утром.

От центральной аллеи расходились несколько дорог. Постояв минуту в раздумье, по какой из них направить Мерлина, гнедого жеребца, подаренного ей Энтони Кемпбеллом, и так и ничего не решив, Катрин не спеша двинулась прямо. Постепенно очарование весеннего утра захватило девушку, и она с восхищением созерцала пробуждающуюся природу. Мерлин, почуяв свободу, перешел на галоп. Катрин не стала его сдерживать, и на несколько минут череда высоких деревьев и зеленых лужаек слилась перед ее глазами в один сверкающий изумрудный поток.

Внезапно Катрин услышала позади себя мерный цокот копыт. Казалось, скачущий за ней всадник пытается ее догнать. Придержав поводья, девушка остановилась. Смутная надежда, что это может оказаться граф Стенфилд, тотчас сменилась разочарованием, как только Катрин обернулась.

– Мадемуазель де Шатовье! Вот так сюрприз! Клянусь честью, эта встреча настолько же приятна для меня, как и неожиданна.

«Не могу сказать того же», – вертелось на языке у Катрин, но она предпочла благоразумно промолчать и лишь внимательно разглядывала подъехавшего к ней всадника. Это был Симон де Водрель, французский эмигрант. Вирджиния познакомила с ним сестру пару дней назад на премьере в Ковент-Гарден. Несмотря на то что де Водрель был молод, хорош собой и очень любезен, он почему-то сразу не понравился Катрин. Объяснить эту антипатию девушка не могла. И сейчас, когда они встретились в уединенном месте парка, настолько сильно ощутила неприязнь к этому мужчине, что невольно направила Мерлина чуть в сторону, чтобы можно было ехать по одной дороге, держась поодаль. Де Водрель явно угадал чувства своей спутницы, в неприятном взгляде его зеленовато-голубых глазах Катрин уловила насмешку.

– Так вы, оказывается, любите прогулки по утрам, мадемуазель де Шатовье? – продолжал Водрель. – Как жаль, что я не знал об этом раньше, иначе бы давно воспользовался возможностью провести с вами несколько минут тет-а-тет, как говорят у нас в доброй старой Франции.

Он рассмеялся так нагло, что Катрин вспыхнула от возмущения. Поняв, что этот навязчивый тип может испортить ей все утро, девушка поспешила немедленно избавиться от него.

– Вы несколько заблуждаетесь, шевалье де Водрель, – подчеркнуто холодно произнесла она. ~ Если я и люблю прогуливаться по утрам, то исключительно в одиночестве. Иначе я бы непременно позаботилась, чтобы меня сопровождал кто-нибудь из друзей.

Взгляд де Водреля несколько секунд сверлил Катрин.

– Насколько я понимаю, меня вы не относите к числу своих друзей, мадемуазель де Шатовье? – уточнил француз.

Девушка холодно кивнула:

– Вы все правильно поняли, шевалье.

– В таком случае… – губы мужчины растянулись в издевательской ухмылке, – мне придется вас сильно огорчить мадемуазель. Как ни неприятно вам мое общество, а все же придется поговорить со мной несколько минут. Точнее, столько, сколько мне понадобится.

Катрин внимательно посмотрела на Водреля и побледнела. Она уже успела догадаться, что волшебная сказка закончилась и начинается жестокая реальность. Было трудно поверить, что шевалье де Водрель – тайный агент Директории! Почему именно он? Прирожденный аристократ, бежавший семь лет назад от ужасов революции, уважаемый в эмигрантских кругах, прекрасно принятый английским высшим обществом. Что заставило его предать интересы своего класса и пойти на сделку с Баррасом и Директорией?

– Объясните понятнее, месье, что вам от меня угодно. Я не совсем хорошо понимаю вас, – на всякий случай решила подстраховаться Катрин.

Де Водрель понимающе улыбнулся и кивнул.

– Напротив, мадемуазель, я вижу, вы уже все поняли. Что ж, так и должно было быть. Наш общий друг, месье Баррас, писал, что вы весьма понятливая девушка. В таком случае не будем тратить времени на пустую болтовню. – Он слегка придержал лошадь, и Катрин пришлось сделать то же самое. – Согласно инструкциям, вы должны были узнать имя нужного нам человека, когда окажетесь на английской земле. Теперь вы здесь и, я полагаю, дальше тянуть бессмысленно. Пришло время открыть вам его имя и титул.

– Ну так не тяните и сделайте это поскорее, – с отвращением проговорила Катрин. Казалось, еще немного – и ее стошнит от этого человека.

– С превеликим удовольствием, сударыня, – насмешливо отвечал де Водрель. – Тем более что сейчас осуществить задуманное будет гораздо легче, чем ожидалось вначале. Нет, кто бы мог подумать, что все получится так гладко! Похоже, нашему другу Баррасу и впрямь покровительствует сама судьба. Сперва случилось так, что именно Джейсон Стенфилд оказался тем, кто согласился переправить вас в Англию, а потом… потом все пошло как по маслу.

– Может, прекратите говорить намеками?

– Да какие уж тут намеки, мадемуазель! Время намеков закончилось. После знаменательного бала во дворце Дерби уже никто не сомневается, что граф Мелвернский к вам отнюдь не равнодушен.

– Граф Мелвернский? Но при чем здесь он? О, прошу вас, только не впутывайте в это мерзкое дело Джейсона! – измученным тоном вымолвила Катрин и застыла, поразившись тому, что чуть ли не впервые назвала своего ангела-хранителя по имени. Ответом на ее слова был оглушительный смех. Взглянув на де Водреля, Катрин побледнела еще сильнее. То, о чем она уже начала догадываться, было настолько ужасно, что она не желала в это верить.

– Ну что, сударыня, вы наконец догадались? Неужели еще нет? Ну же, напрягите свои женские мозги! – язвительный голос Водреля доносился до Катрин, будто сквозь плотную завесу.

– Вы хотите сказать, что это лорд Стенфилд тот человек, которого я должна ограбить?

– Ну зачем же так грубо, мадемуазель! – француз недовольно поморщился. – Не ограбить, а изъять необходимые бумаги из его тайного хранилища. Мы – не грабители, сударыня, мы не собираемся брать ничего чужого, а желаем лишь вернуть свое!

На пустынной аллее парка появилось несколько всадников. Шевалье де Водрель сделал Катрин знак замолчать. В каком-то полубезумном отрешении девушка ждала, пока нарядная кавалькада проследует мимо и скроется за поворотом извилистой песчаной дорожки.

– Итак, сударыня, теперь вы все знаете, – быстро заговорил Водрель, украдкой поглядывая, не появился ли поблизости кто-нибудь еще. – Теперь послушайте, как вам надлежит действовать. Ни сегодня, ни завтра вы не встретите графа Стенфилда в Лондоне. По последним сведениям наших агентов, вчера вечером он спешно уехал в свое кентское имение и пробудет там не меньше недели. Отлично, вот вам и карты в руки – поезжайте туда и приложите все возможные усилия, чтобы еще больше расположить его к себе. Мы почти уверены, что тайник находится либо в спальне графа, либо в прилегающих к ней апартаментах. Но проникнуть туда практически невозможно – это крыло дома тщательно охраняется. Однако мне точно известно, что одна особа женского пола периодически там бывает. Это небезызвестная вам мадам Флери. Но о том, чтобы подкупить ее, нечего и думать – она все расскажет Стенфилду. Но если граф способен доверять одной женщине, он наверняка сможет довериться и другой, нужно только постараться… Вот вы и займитесь этим ради спасения бедного отца, который, осмелюсь вам напомнить, все еще томится в тюрьме Консьержери, пока вы тут развлекаетесь. И не забывайте о том, что месяц, данный вам на выполнение этого важного поручения, уже истекает. До конца срока осталась всего неделя.

Де Водрель вопросительно смотрел на Катрин. Она уже пришла в себя от услышанного, но не могла найти слов для ответа. Разумеется, ради спасения отца ей придется выполнить то, что требуют от нее эти негодяи, но едва ли после содеянного сможет сохранить к себе уважение. Предать Джейсона… Десятки раз за последние минуты она повторяла про себя столь дорогое для нее имя, словно прося защиты. Но в этот раз граф Стенфилд не сможет ни в чем ей помочь. Потому что она будет действовать против него в союзе с его врагами. Да как вообще она сможет жить после такого?! Жить, приняв на душу тяжкий грех – предательство любви. Ибо она будет вынуждена предать человека, которого полюбила всем сердцем.

– Сюда опять кто-то едет, сударыня, – поджав тонкие губы, проворчал де Водрель. – Ну же, что вы мне скажете? Вы сделаете то, чего от вас ждут друзья?

– Ваши друзья, не мои, – с ненавистью проговорила Катрин. – Да, шевалье, вы можете передать своим друзьям, что я выполню свое обещание.

– Когда все будет закончено, я найду возможность увидеться с вами.

Де Водрель пришпорил коня и вскоре исчез из поля зрения Катрин. Постояв минут пять без единой мысли в голове, девушка направила Мерлина к выходу из парка. Если ей повезет и Вирджиния еще не вставала, она сможет незаметно пробраться в свою комнату и сказаться больной. Вряд ли сегодня она будет в состоянии отправиться с сестрой на какой-нибудь великосветский прием.

– Так что же, дорогая, ты решительно не едешь с нами в Ринделл-холл?

Вирджиния сделала круг по комнате и грациозно опустилась на маленький изящный пуфик, предварительно расправив пышные юбки. Приподнявшись, Катрин виновато взглянула на сестру из-за розовых занавесок резной кровати. Они были так добры к ней все это время – и Вирджиния, и маркиз Энтони Кемпбелл, – что обманывать их казалось просто чудовищным. Стараясь не думать о том, что произойдет, если обман раскроется, Катрин устало опустила веки и коснулась горячего лба тыльной стороной руки.

– Прости, Вирджиния, но я просто не в состоянии. Похоже, что бурная светская жизнь оказалась мне не по силам. Я чувствую себя так, будто не спала десять ночей подряд. Мне действительно нужно отдохнуть.

– Если тебе в самом деле так плохо, тогда лучше остаться дома, – чуть подумав, согласилась Вирджиния. – В конце концов, мы расстаемся всего на пару дней. Послезавтра мы с Тони уже вернемся в Лондон. Единственное, о чем я сожалею, что ты не побудешь на празднике у леди Ринделл и не увидишь настоящего английского средневекового замка.

Поцеловав сестру на прощание, маркиза еще раз уточнила, не требуется ли Катрин ее помощь, и покинула спальню. Муж леди Кемпбелл тоже поднялся, но, прежде чем последовать за супругой, на минуту задержался возле кровати свояченицы.

– Катрин, вам и впрямь ничего не требуется на эти два дня? – спросил он, внимательно вглядываясь в ее побледневшее лицо. – Давайте я хотя бы оставлю вам некоторую сумму на расходы. Те деньги, что я давал на прошлой неделе, наверняка уже закончились.

– Ах нет, благодарю вас, Энтони, у меня еще немного осталось, – поспешно пробормотала Катрин, чувствуя, как ее щеки начинают заливаться краской стыда. Ей всегда было неловко принимать заботу Энтони Кемпбелла, так как вслед за тем она неизбежно представляла, как он станет презирать ее, когда она сбежит во Францию. И если Вирджиния еще сможет как-то простить и оправдать сестру, то все остальные…

– Вы очень экономны, Катрин. – Гордое, с правильными чертами аристократическое лицо маркиза озарилось теплой улыбкой. – Моя супруга тратит раз в пять больше вашего. Готов поклясться, что, если вы не изменитесь, вашему мужу будут завидовать все мужчины. Все же я позволю себе быть навязчивым. – Раскрыв кожаный бумажник, Энтони вытащил из него несколько крупных банкнот и положил на туалетный столик возле кровати. – Без возражений, моя прелестная свояченица. Иначе мы можем крупно повздорить.

Рассмеявшись, Катрин протянула маркизу руку, которую тот тотчас галантно поцеловал. Когда Энтони выходил из комнаты, девушка невольно проводила его взглядом глубокого сожаления. Какой прекрасной парой они могли бы быть с Вирджинией! Впрочем, внешне все так и выглядело: тоненькая, изящная леди Кемпбелл с пышными каштановыми кудряшками и лучистыми очами цвета голубого топаза и ее высокий, худощавый, но представительный супруг с выразительным взглядом умных серо-зеленых глаз, окаймленных длинными темными ресницами, представляли собой эффектную пару. Но мало кто знал, что подлинной гармонии этот блистательный союз был лишен.

За то недолгое время, что Катрин провела в их доме, она успела заметить, что между супругами нет ни доверительных отношений, ни столь необходимой для близких людей теплоты. К счастью, это не влекло за собой конфликтов. Каждый из супругов жил своей жизнью, встречаясь лишь для того, чтобы отправиться на очередной прием или обсудить денежные вопросы. Но все же такие отношения казались Катрин довольно странными, в особенности потому, что она смогла разглядеть за вежливой сдержанностью сэра Энтони способность испытывать сильные чувства. Но тогда получалось, что в этом отчуждении виновата сама Вирджиния. Может быть, сестра изначально повела себя так, что искренние и близкие отношения сделались невозможными? Но почему, во имя всего святого? Даже если допустить, что она вышла за маркиза по расчету, а не по любви, Энтони вполне заслуживал если не ответного чувства, то хотя бы уважения. Увы, на эти вопросы Катрин не могла получить ответ. Каждый раз, когда девушка пыталась перевести разговор на эту скользкую тему, сестра непременно оборачивала все в шутку.

Переведя взгляд на банкноты, оставленные предупредительным маркизом, Катрин аккуратно сложила их и убрала в кошелек. Признаваться в этом было неловко, но деньги ей действительно были нужны. Девушка еще не полностью расплатилась с Альфонсиной за последний наряд, который заказывался тайно от леди Кемпбелл и предназначался для особого случая.

Катрин прислушалась, не выезжает ли со двора особняка карета Кемпбеллов. Через несколько минут они отправятся в путь, и тогда настанет пора собираться в дорогу для нее самой.