"Николай Алексеевич Некрасов. Карета " - читать интересную книгу автора

свой капитал, вместо того чтоб отдавать его в проценты... Для успокоения
сердца моего нужна была месть человечеству, для мести - карета... Я
чувствовал, что обладание ею не сделало бы меня счастливее, но наслаждение
видеть во власти своей эту рессорную гадину, иметь право раздавить ее при
первой вспышке гнева... о, для этого стоит чем-нибудь пожертвовать! Долго я
боролся с самим собою; долго искра потухавшего рассудка спасала меня от
позорного названия "отъявленного дурака", наконец одно ужасное
обстоятельство решило мою участь и помогло судьбе произвесть меня в "чистые
дураки", каковым я теперь имею честь быть...
Однажды в довольно хорошую погоду я шел по Невскому проспекту; на
сердце у меня было легко, потому что я уже давно не видал кареты. Я вспомнил
мою любовь; ничего утешительного не было в ней; но она по крайней мере
обещала мне много чистых наслаждений в настоящем. Любовь богата: она создана
ездить в карете, жить в счастье и роскоши; я существо, явившееся в мир на
правах пешего хождения, заклейменное странным пороком - завистью к карете!
Но у дураков часто самые препятствия обращаются в мнимое их преимущество: я
доказывал себе, что препятствия ничего не значат, что дело пойдет на лад, и
выводил преглупые заключения, казавшиеся весьма вероятными моему
ограниченному уму. Вдруг пошел дождь; стало грязно... Кареты чаще и чаще
начали возмущать мой взор. По обыкновению мне казалось, что хозяева их
глядят на меня с насмешкой, что кучера нарочно норовят наехать на бедного
пешеходца и потом уж кричат ему пади, то есть "упади и простись с жизнию!"
Глупо, очень глупо! а должно признаться, что такая дичь тогда казалась мне
вероятною. Вот я перехожу улицу, вдали вижу карету, отворачиваюсь, чтоб не
попасть под лошадей... Вдруг ужасный комок грязи летит мне прямо в лицо; я
вздрагиваю от ужаса и негодования; хочу отнять от лица прилипший комок, но в
это время в карете раздается хохот... Боже мой! чей хохот? руки мои
опустились. Я оборачиваюсь и вижу - Любовь Степановну, мечту мою, предмет
любви моей; она высунула головку из дверец и изо всей мочи изволит
смеяться... Хохот ее и теперь раздается в моих ушах! Не могу припомнить, что
я сказал тогда, только помню, что я сказал какую-то ужасную глупость...
Судьба моя решилась. Как сумасшедший я убежал домой. Комок грязи был еще на
лице моем; чувство присутствия его не дало охладеть моей ярости!
Я продал все свои вещи, собрал деньги, какие были, и купил карету. О,
как я был тогда глуп!
Сделав эту капитальную глупость, я остался с несколькими сотнями
рублей. А между тем расходы мои увеличились: проклятая карета требовала
сарая, лошади - овса и стойла; люди - квартиры и хлеба. Я нанял небольшую
комнатку с большою конюшней. Первый выезд мой в карете был к ним, на урок.
Все семейство и еще какой-то незнакомый офицер встретили меня хохотом. Меня
бросило в жар и холод. Она, коварная, больше всех смеялась!
- - Вообразите,- говорила мать офицеру,- мы только выехали покупать
приданое для нашей Любиньки...
- - Приданое, для Любови Степановны? - повторил я с ужасным
предчувствием.
- - Да,- отвечала Любинька смеясь,- мы ехали покупать наряды и так
неосторожно... ха! ха! ха!.. брызнули...
Латинская грамматика Цумпта выпала из моих рук...
- - Я отомщу за себя! - произнес я и выбежал вон из комнаты...
- - Куда прикажете? - спросил лакей.