"Николай Алексеевич Некрасов. Опытная женщина " - читать интересную книгу автора

- - Иду, иду, буду играть, хоть бы горы препятствий воздвигала судьба!
"
Хламиденко ушел. Андрей Матвеевич молча пожал руку Черницкому в знак
благодарности. Чтоб понять столь быструю перемену, надобно сказать, что
Хламиденко давно уже таял от взоров очаровательной вдовушки. При своей
самонадеянности, он уже несколько раз приступал даже к решительному
объяснению, но был отвергаем. Теперь надежда снова ожила в душе его.
- - Половина восьмого! - с ужасом закричал Андрей Матвеевич, взглянув
на часы.- Только полчаса осталось... Ах, боже мой!
Он побежал со всех ног на сцену. Суматоха сделалась ужасная. Начали
одеваться. Наконец поднялся и занавес. Началось представление. Рукоплескания
не умолкали почти во все продолжение драмы. Об игре актеров-любителей и
говорить нечего: если б не Зеницын, который один несколько соответствовал
своей роли, то драму Шекспира легко было бы принять за комедию. Хламиденко
невыносимо кричал, бил себя в грудь, топал ногами и засматривался на одно из
кресел, в котором сидела Задумская. Монах Лоренцо, которого играл Пырзиков,
нес какую-то ахинею и, толкуя о укрепляющей силе трав, им собираемых,
беспрестанно ослабевал от травнику, который пил на сцене под именем
целебного эликсира. Вера Леонтьевна кстати и некстати вешалась на шею
Зеницыну и портила его монологи пискливым мяуканьем. Зеницын понимал, как
смешно его положение в кругу подобных существ, и между тем лез из кожи, то
рыдая, то радуясь, то хохоча в припадке неистового отчаяния. У него, как мы
уже сказали, была своя цель, цель странная, однако ж, не вовсе нелепая. По
достиг ли он ее? Задумская была тут. Она слушала его, - сначала как все,
холодно, равнодушно, потом с некоторым вниманием; наконец с нетерпением
ждала она его выходов... Но поняла ли она его? способна ли она была понять
его? Черницкий был прав, описывая ее своему приятелю. Она действительно
давно сказала сама себе: "Мне нужен или муж - ребенок душою, который был бы
слепо, беспредельно предан мне, или муж - дурак первого ранга; иначе я
никогда не выйду замуж, потому что буду несчастна". Вот почему она была так
неприступна для провинциальных любезников, по большей части пустых и
несносных. Она знала, что если б ей не удалось найти мужа первого разряда,
то есть мужа-ребенка, то мужей второго разряда могла бы встретить вдоволь.
До сих пор она видела в Зеницыне человека слишком обыкновенного и вовсе не
думала прочить его себе в мужья, хоть сердце много говорило в его пользу; но
теперь, когда она услышала его сильную, могучую речь, полную страсти и
энергии, она поняла, что в нем есть душа, способная чувствовать глубоко и
сильно. Она стала припоминать слова, которые говорил он, робость, какую
обнаруживал в ее присутствии: слова показались ей так простодушны и
благородны, робость так естественна и невинна, что ее молено было принять
лучшим свидетельством неиспорченности сердца и чистоты намерений. Зеницын
стал не столько ничтожен в глазах ее, как прежде. Таким образом,
мечтательный расчет Зеницына принес ему действительную пользу.
Драма кончилась. Зеницын, разумеется, был вызван и оглушен
рукоплесканиями. Много было и других вызовов; только как будто гости
сговорились заранее: никто не подал голоса в пользу Веры Леонтьевны. Она
одна не была вызвана! Предвидя огорчения своей тетушки, За-думская поспешила
на сцену, чтоб успокоить ее обиженное самолюбие. Тетушка бесновалась в
полном смысле слова; она готова была вызвать на дуэль всех гостей за то, что
ее не вызвали. Нескоро успели привесть ее в память и уговорить играть в