"Николай Алексеевич Некрасов. Петербургские углы " - читать интересную книгу автора

некоторых досок совсем перегнили, так что, когда ступишь на один конец
доски, другой поднимается. Стены комнаты были когда-то оштукатурены: кой-где
сохранились крестообразно расположенные дранки, какие обыкновенно
приготовляются под штукатурку; некоторые из сохранившихся дранок,
переломившись, торчали перпендикулярно; но главное украшение стен состояло
не в дранках и не в остатках штукатурки: его составляли продолговатые
кровавые, впрочем невинные, пятна, носившие на себе следы пальцев и
оканчивавшиеся тощими остовами погибших жертв, да густые слои расположенной
по углам и под окошками, в виде гирлянд и гардин, паутины, которая тонкими
нитями в разных направлениях пересекала комнату, попадая в рот и опутывая
лицо. Одна из досок потолка, черного и усеянного мухами, выскочила одним
концом из-под среднего поперечного бруса и торчала наклонно, чему, казалось,
обитатели подвала были очень рады, ибо вешали на ней полотенца свои и
рубахи; с тою же целию через всю комнату проведена была веревка, укрепленная
одним концом за крюк, находившийся над дверью, а другим - за верхнюю петлю
шкафа: так называю я продолговатое углубление, с полочками, без дверей, в
задней стене комнаты; впрочем, говорила мне хозяйка, были когда-то и двери,
но один из жильцов оторвал их и, положив в своем углу на два полена, сделал
таким образом искусственную кровать. Старуха была очень недовольна
самоуправством жильца, но вообще отзывалась о нем весьма хорошо.
- - А кто он такой? - спросил я.
- - А кто его знает, кто он такой. Хороший человек: с паспортом. У меня
без паспорта никого, я уж такая: хоть два целковых давай. Мало ли? Пожалуй,
есть всякие... у иной кто хочет за гривну ночуй... а наутро ушел, глядь: у
кого сапоги, у кого рубашку, голицы... в баню идти - мыло пропало... Хороший
жилец. Дома почитай никогда не живет, а домой придет - спит либо пауков
жучит. "Что,- скажешь,- Кирьяныч... охота тебе... с этакой дрянью... да еще
и в руки берешь!.." - "А что,- говорит,- я душеньке враг, что ли, своей,-
говорит,- паука увижу да не раздавлю".- "Ну дело, дело, Кирьяныч, коли не
мерзит: и душе во спасенье и жильцам хорошо, и дом простоит дольше". Уж как
я ему благодарна: всех пауков перевел; скажи на лекарство - за рубль не
найдешь! Словно в палатах княжеских... Да вот одним нехорош: за эту дрянь не
люблю.
Старуха указала на небольшую, пепельного цвета, полуобритую собачонку,
которая в то время вылезла из-под нар, расположенных в правом углу от двери,
и, перехватывая зубами с места на место с неистовой быстротою, безжалостно
кусала свои грязные ноги.
- - Добро бы одну держал,- продолжала старуха,- а то в иной раз вдруг
пяток соберется... поднимут вой; известно: есть хотят. Кормить не кормит, а
любит; жить, говорит, не могу без собак... Шутишь! Ну да что говорить! я уж
такая... Из избы сору не выношу. Вот сами увидите: у меня... я ничего не
знаю... ничего не вижу...
Старуха сделала рукою выразительный знак, на который я счел нужным
отвечать ей уверением, что я не занимаюсь собачьей промышленностью, и
продолжала:
- - А что до чего дойдет - всякий за себя, бог за всех. Паспорт есть -
я не ответчица. Махнула рукой... пусть, говорю, будут собаки; мне из-за них
хорошему жильцу не отказывать. Да и что худого в собаке? Такая же, прости,
господи, мое прегрешение, тварь, как и человек. Еще человек иной хуже: греха
на нем больше; сами изволите знать: язык... А на собаке какой грех... Ученые