"Николай Алексеевич Некрасов. Помещик двадцати трех душ " - читать интересную книгу автора

Светило дневное взошло превыше ели,
Но мы еще досель ни крошечки не ели!

Хозяин громко захохотал, хозяйка приказала подавать на стол. Сели
обедать. Обед был для меня пыткой. Андрей Никифорович обратился к маркизу, к
баронессе и к Поношенскому с комически-серьезною речью, в которой поручал
меня их ученому покровительству и просил, чтобы они "сделали из меня
человека". Поношенский заметил, что, не зная, до какой степени я силен в
науке, он не может покуда определить с точностью времени, нужного, чтобы
сделать меня человеком. Хозяин предложил проэкзаменовать меня. Начали
задавать вопросы. Я отвечал невпопад, краснел и бранил про себя профессора
словесных наук. Заметив мое замешательство, или по другой какой причине,
хозяин попросил мудрых наставников замолчать и взялся сам докончить мой
экзамен. Много, по разным наукам, задавал мне вопросов остроумных надворный
советник, но я, к сожалению, помню из них только четыре: один из логики и
три из арифметики. Они очень замысловаты. Я их приведу здесь для пользы
родителей и экзаменаторов...
Вопрос из логики: у Ноя было три сына: Сим, Хам и Иафет - кто им был
отец?
Признаюсь, я было сначала стал в тупик. Но когда сообразил, что
называться сыновьями люди могут только в отношении к своим отцам, то смело
отвечал:
- - Ной!
Единодушное "браво" сопровождало ответ мой, и общим советом решили, что
логику я знаю прекрасно.
Вопрос из арифметики: летело семь журавлей: двух охотник убил, да три
улетели - много ли осталось?
- - Два! - отвечал я нисколько не задумавшись, наудачу.
Снова раздалось "браво", и хозяин серьезно заметил, что я "мальчишка
преостроумный".
- - Если он,- прибавил Андрей Никифорович,- решит мне еще вопрос из
арифметики, то я его награжу чудесно.
Острота произвела потрясение: все захохотали, а словесник,
отличавшийся, между прочим, и необыкновенною ловкостию, задел локтем тарелку
соседки своей и тарелка, упав на пол, расшиблась вдребезги; соус, бывший на
тарелке, до полу не достиг: на пути он встретил капот рыжей немки, на
котором и поместился очень удобно.
Немка дико и невразумительно проворчала "абшейлих", а словесник в
оправдание свое заметил, что "Андрей Никифорович вечно скажут что-нибудь
такое, от чего невольно приходишь в самозабвение". Затем воцарилась тишина.
Андрей Никифорович скорчил серьезную мину и произнес с расстановкою:
- - Еще вопрос из арифметики:

У семидесяти семи мышей
Много ли ног и ушей?

Ободренный удачею первых двух ответов, я, без малейшего замешательства,
отвечал бойко и самоуверенно: "Двадцать пять!"
Все засмеялись; я смешался ужасно. Спасибо, француз принял мою сторону
и сказал, что подобного вопроса нельзя решить в одну минуту, что он требует