"Екатерина Некрасова. Когда воротимся мы в Портленд " - читать интересную книгу автора

смахивающие на металлические буденновки... а вон у того, черт, такой же, как
у тех, - яйцом... Да черт их разберет.
Все в целом, как тупо отметил Эд, могло бы сойти за иллюстрацию к его
недавнему рассказу Галке, - датчане привезли свою невесту, русские их
встречают, разбойники целятся напасть... Если те - датчане, те - русские, а
эти - разбойники...
Только вот удобное время для нападения разбойнички упустили. А упустили
потому, вдруг понял он - и от ужаса даже слегка согрелся, - что отвлеклись
на меня. Я орал в лесу, и они пошли меня искать. Почему пошли? Не пожалели
же - да они наверняка даже не поняли, что я звал на помощь... Хотя я кричал
"люди", а это слово, кажется, древнее... Подумали на кого-нибудь из своих,
посланного на разведку? Глупость... Должно быть, они просто ждали невесту
несколько позже...
Если там, в возке - невеста...
Мысли развертывались сами собой. "А как же тогда этот отряд, выехавший
навстречу?" - "А может, он как раз и должен был застать разбойничков на
месте преступления - может, как раз благодаря этому все дело и должно было
вскрыться и попасть в летописи..."
Когда не заслонял обзор нависший над дорогой вывороченный пень, было
видно, как внизу гарцуют, раскланиваясь, всадники. Один - безбородый, но
усатый, в богатой даже на несведущий Эдов взгляд шапке и в плаще с волчьей
шкурой на плечах - кажется, даже волчья голова болталась (Эд про себя тихо
содрогнулся), - откинув фартук возка, заговорил с сидящим (сидящими?)
внутри.
Минут через десять, судя по всему, взаимных комплиментов, встречающие
окружили обоз вторым кольцом. Всадник в дорогой шапке рысил рядом с возком.
Это было последнее, что Эд успел увидеть перед тем, как его оттащили назад.
Банда бежала вдоль обрыва. Эд, слегка согревшийся в плаще, спотыкаясь,
бежал между двумя державшими его мужиками. В голове у него прыгало:
монголо-татарское нашествие, Господи, что я наделал... "Если бы не этот
парень, может, монголы бы с Руси ушли..." А чтобы "этот парень" стал князем
и сделал свое черное дело, невесту его дяди должны были убить в дороге, что
я наделал... А что я наделал? Откуда я знал? Кто меня спросил? Тяжелый ужас
поднимался со дна души. Что теперь будет, Господи?.. Может, русской столицей
окажется не Москва, а какая-нибудь Старая Ладога... да это вся история
по-другому пойдет. Господи, да не может быть такого, не может, не может,
нет...
На опушке леса, на утоптанном пятачке фыркали, переминаясь, привязанные
кони. Лошаденки - сытые, судя по степени упитанности, но, Боже мой, -
низкорослые, большеголовые, лохматые... Впрочем, те, каких он видел с
обрыва, были, надо думать, не краше - просто издалека да сверху это не так
бросалось в глаза. Да-а, подумал он. А тебе орловских рысаков подавай. До
орловских рысаков, милый, еще пятьсот лет...
И вот эта случайная мысль пригвоздила его к месту. Все внутри тихо
опустилось. Это вроде бы само собой разумелось с самого начала, но...
Пятьсот лет до орловских рысаков, триста - до Ивана Грозного, семьсот - до
Гагарина... Тысячелетие крещения Руси... сколько у них прошло с Владимира
Красное Солнышко? Лет двести... семьсот лет между моим временем и их... Они
думают, что Земля плоская, а солнце, звезды и луна приделаны к небу, думал
он, вглядываясь - должно быть, с плохо скрытым ужасом - в бородатые лица.