"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

рванулась. Но у Пузана была железная хватка.
- Вот и попалась, мразь! - прошипел Пузан, засовывая ариму в заранее
приготовленный мешок.
Перед уходом из дома он приоткрыл дверь в сад, чтобы Пулена подумал,
будто арима убежала сама.
Все шло как по маслу. Никто не заметил, как Пузан покидал чужой дом,
как прятал ключ. На пути в храм ему так же никто не встретился.
Жрец ждал в условленном месте. На измятом от сна лице Толумены при виде
Пузана проскользнуло выражение злорадства. Все было бы так, как задумал
жрец, если бы ему не пришло в голову проверить содержимое мешка. Словно
мясник мог ошибиться и поймать вместо аримы поросенка.
Пузан, рассчитывавший на свою силу, недооценил ариминой ловкости.
Стоило лишь приоткрыть мешок, как арима выскользнула, успев при этом укусить
Толумену за палец.
С ревом жрец кинулся за аримой, вприпрыжку бежавшей по улице. Пузан еле
за ним поспевал.
Порой когда арима намного опережала преследователей, она
останавливалась, дожидаясь их. А потом, высунув язык, неслась дальше.
Видимо, есть в людях какое-то стадное чувство, зародившееся в ту
далекую пору, когда они жили ордами, чувство, порою толкающее на
бессмысленные поступки и преступления. Заметив бегущего, толпа устремляется
за ним, чтобы поймать, хотя, может быть, этот человек ничего не украл, а
просто готовится к соревнованию в цирке. Стоит кому-нибудь одному заглянуть
в щель забора с таким видом, словно он обнаружил нечто стоящее внимания, как
тотчас же у него отыщутся подражатели и полезут к дырам и на забор. Глупцы!
Так и теперь. У жреца и Пузана, мчащихся за аримой, в толпе отыскалось
множество добровольных помощников. С воплями они кинулись наперерез ариме.
Никто не подумал спросить, какое она совершила преступление. Но уже с
уверенностью кто-то утверждал, что она осквернила храм. Этот слух пополз по
толпе, обрастая подробностями. В каких только грехах не обвиняли
бессловесное животное! Всерьез уверяли, что появление аримы в храме - дурное
знамение, предвещающее повторение всех прошлых бед: мора, возмущения
невольников и войны с римлянами. Богов можно умилостивить лишь принесением
жертвы: ариму и ее хозяина надо посадить в кожаный мешок и бросить в море.
Смертельно перепуганная арима бросилась к арке, за которой начинался
базар, и, сделав головокружительный прыжок, оказалась на ее перекладине.
Толпа как рой пчел облепила арку.
- Вот она, - показывали зеваки на ариму. - Видишь, как съежилась!
Теперь ей не уйти!
Услужливые руки подтащили лестницу, и Пузан, вытерев ладонью вспотевший
лоб, решительно полез вверх. Арка была деревянной. Верхняя перекладина
гладко обтесана и вовсе не рассчитана на то, чтобы на нее становились. Да
еще люди такой комплекции, как Пузан! Под его тяжестью перекладина
затрещала. Падая, Пузан успел схватиться за нее, повис, красный, как вареный
рак, с вытаращенными глазами.
В толпе раздался хохот и крики: "А ну, Пузан, подтянись. Ай да Пузан!"
Но каким рукам было под силу подтянуть такую тушу? Пузан пыжился, пыжился и
наконец, как мешок с песком, грузно полетел вниз.
И в тот момент арима прыгнула с арки. Она угодила на самую вершину
пирамиды яблок, выставленных на продажу. Яблоки рассыпались, к величайшей