"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

и приняли очертание театра.
Они сели на единственную сохранившуюся скамью и, подперев подбородки
кулачками, смотрели туда, где должна была находиться еще нераскопанная скене
(сцена.) Христианская базилика легла всей своей тяжестью на место "бесовских
зрелищ" и скрыла его от взоров тех, кто поклонялся Христу.
Дети сидели молча. Не знаю, видели ли они неистовую Медею в исполнении
заезжего афинского актера, или, может быть, присутствовали на церемонии
чествования Диофанта, освободившего родной им город от скифской угрозы, или
они слышали рев голодных зверей и крик бросаемого на съедение мученика.
Каждый возраст воспринимает историю по-своему. Эле и Саше дороги не
факты, не проблемы, а возможность перешагнуть через пропасть времени и
ощутить себя гражданами Афин, воинами Ганнибала, соратниками Спартака. Надо
ли мешать этой детской игре и с рассудочностью взрослого разрушать иллюзии и
мифы детства? Не лучше ли стать ее участником, возглавить и направить ее?
Так я стал римским легионером. Вместе с бывшим мимом Перценнием в дни,
свободные от учений, на берегу бурного Савуса я месил липкую и жирную глину.
Черепицы с клеймом VIII легиона - моя работа. Дорога, следы которой открыты
археологами, построена мною. Я читал Эпикура и Лукреция, поэтому затмение
луны не могло меня напугать, как оно напугало моих друзей. Я бежал к
варварам и исчез. Я стал клиентом жадного и невежественного Кассиодора.
Фундамент инсулы, в которой я жил, вы можете видеть в Риме и теперь. Вы
сумеете проследить путь моих унижений по эпиграммам Марциала. Ибо я его
двойник.
Я был купцом Аполлонием и, сопровождая юную Ильдико, совершил
путешествие к безбожным гуннам. Если вы не верите, что Аттила был таким,
каким я его описал, обратитесь к трудам Аммиана Марцеллина и Иордана. Вы
поймете, что я ни в чем не отступил от истины.
Я был беглым рабом Андроклом, эфебом Гераклионом, учителем Ахеем,
этрусским мальчиком Пуленой. Я страдал от жажды в пустыне, плакал от
несправедливости, мстил угнетателям. Воображение открывало мне дорогу в
невыдуманные страны и сталкивало с людьми, о которых я слышал или читал.
Те, кого я приглашаю в Паннонию, Афины, Рим, Сицилию, Херсонес, могут
заинтересоваться, где в нарисованных мною картинах и образах вымысел, а где
описание действительных событий и лиц. Для этого придется проделать ту
работу, какую проделал я. Каждодневный труд историка над источниками,
кропотливое изучение надписей и рисунков на камне или металле, рукописей на
папирусе или пергаменте, монет, черепков, орудий труда может показаться
кое-кому делом скучным, неинтересным. Но именно в этих надписях, монетах,
черепках заложена правда жизни, из которой рождаются образы художественных
произведений.
Автор


Уголек

Видели ли вы, как горит пастушья хижина? Пламя охватывает закопченные
бревна и красными языками пробивается сквозь кровлю. В его реве слышится
торжествующая ярость вольнолюбивой стихии, веками томившейся в каменных
эргастулах[2] гончарных и плавильных печей, за железными решетками очагов, в
тесноте и во мраке глиняных светильников. В него подливали масло каплями.