"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

А может быть, Меценат не захочет принять беглеца и изгнанника. Октавиан
отнял у Публия землю, а Меценат - друг Октавиана. Предки Октавиана не были
тирренами. Да и мало ли в Риме своих поэтов?
Публий сошел с дороги и опустился на полусгнивший пень. Справа и слева
были остроконечные курганы, опоясанные у основания лентой из каменных плит.
Курганы напоминали сосцы раскинувшегося на спине гигантского зверя. Это
могилы тирренов, такие же, как в окрестностях Мантуи. Тиррены... Правда ли,
что они прибыли морем, спасаясь от голода? Кажется, страх перед голодной
смертью остался у них в крови. Недаром на стенах древних гробниц тиррены
изображены за пиршественным столом, рабы носят им яства. На крюках висят
туши быков.
Или, может быть, рассказ Геродота о голоде нельзя понимать буквально?
Тиррены просто ненасытны в стремлении к власти и к знаниям. Когда-то это был
великий народ, стремившийся все понять. Тиррены разделили небесный свод на
участки и выделили из хаоса звездного мира очертания зверей и птиц. Они
пытались прочитать волю богов в блеске пронизывающих тучи молний, в раскатах
грома, в гуле содрогающейся земли. Они научились строить дома из камня и
покрывать голые стены яркими красками. Искусство подобно солнцу взошло над
этой варварской страной. Вместе с удовлетворением желаний, вместе с
богатством пришла сытость. Тогда и появились эти саркофаги с удивительными
изображениями, гробницы со статуями жирных, довольных всем и безразличных ко
всему покойников.
Но что это? Косые вечерние лучи? Или паутина, сплетенная из тонких
нитей? Струны давно ушедшего мира! Публий случайно прикоснулся к ним, и они
заговорили голосами предков, лепестками цветов, струями потока. Это чудо.
Его называют вдохновением. Публий перешагнул невидимую грань, за которой
начинается несбыточное. Теперь он может стать и деревом, и цветком,
спуститься в подземное царство и подняться на колеснице Гелиоса к звездам.
Он может повести рассказ от лица любого героя.
"Я выберу Энея, - думал поэт. - Эней был скитальцем и изгнанником.
Царица Карфагена Дидона полюбила его за страдания или, может быть, за
вдохновенный рассказ о них. Как у меня Мантую, у Энея отняли Трою. Человек
не властен над прошлым. Будущее Энея - Рим. Если б Эней остался с Дидоной,
на римском форуме до сих пор паслись бы овцы. По склонам Палатина вместо
мраморных дворцов лепились бы камышовые хижины. И не было бы вражды с
пунийцами.[37] Ганнибал не вел бы через Альпы слонов. Римские легионы не
стояли бы на Рейне и Дунае. Безбожные воины не выгоняли бы граждан с их
участков. Все, все было бы по-другому. Да, человек не властен над прошлым.
Он ничего не может в нем изменить. Но будущее! Каждый шаг может для него
что-нибудь значить".
Публий шел дорогой, ведущей в Рим. У него было лицо с тяжелым
подбородком, с деревенским румянцем на щеках. Со стороны его можно было
принять за простого пастуха. Но тот, кто взглянул бы в его глаза,
остановился бы ослепленный их блеском. Он бы увидел в нем потомка тирренов,
унаследовавшего всю их мудрость и всю страсть. Он бы понял: для этого
человека нет невозможного. Меценат откроет ему двери своего дома. Октавиан
будет гордиться дружбой с этим нищим мантуанцем. Римляне будут ходить за ним
толпами и рассказывать: "Я видел самого Публия Вергилия". А он, Публий,
будет бежать от людей. Он останется недоволен собой и прикажет сжечь
"Энеиду" - величайшую поэму своего времени. Она уцелеет и доставит ему