"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

кто превратил его в источник наживы.
Будучи человеком общительным, Перценний сблизило не только с
новобранцами. Многие ветераны приходили нему за советом, и чаще других
Вибулен.
Вибулен начал службу еще при Агриппе[43] и проделал вместе с ним два
похода. По шрамам на лице и груди Вибулена можно было изучать историю войн с
варварскими народами Испании, Африки, Германии. В этом году Вибулен должен
был выйти в отставку и ему, как и другим ветеранам, предлагали участки на
берегу Савуса.[44]
- Скажи, - обращался Вибулен к Перценнию, - зачем мне эти болота? Мало
я кормил вшей? Надо еще кормить комаров! Для этого я проливал кровь? Где же
справедливость?
- В волчьей пасти, - отвечал Перценний. - Разве ты не знаешь басню о
ягненке, отправившемся искать справедливость? Волк показал ему, где
справедливость. От бедняги не осталось и косточек.
На мои вопросы о его прошлом Перценний отделывало: шутками. Но я
подозревал, что прежде он был актером и наивно спрашивал:
- Разве имена актеров не становятся достоянием истории?
- Мы не греки! - отвечал Перценний. - Быть актером у нас позор.
Прославиться можно только в военном лагере или на поле брани. Ты слышал,
чтобы актеру дали публичную награду? А какой-нибудь новичок, попадающий без
промаха в чурбан, уже дупляр. А там, глядишь, мне нацепят на грудь
фалеру[45] и я стану центурионом.
Только однажды Перценний несколько приоткрыл свою тайну:
- Что ты все говоришь обо мне? Нашел знаменитость! Овидия читал весь
Рим, а стоило ему не угодить Августу, и он оказался в Томах. Бедняга Овидий,
наверное, поменялся бы со мною местами. Тут хоть ссылка со сроком. И не
такая глушь. И ты не один. А там кругом варвары. И почта приходит через
месяц. И нет никакой надежды на возвращение.
Так у меня возникло подозрение, перешедшее затем в уверенность, что
Перценния сделали солдатом за какой-то выпад или намек политического
порядка. Август, конечно, считает себя знатоком искусства и даже бросает
поэтам крохи со своего стола. Но он покровительствует лишь искусству,
стоящему перед ним на задних лапах.

* * *

Известие о смерти Августа, чье имя носил наш VIII легион, застало нас в
зимнем лагере у Сисции.[46] Надо ли удивляться, что легат Юний Блез, под
начальством которого кроме нашего легиона находились еще XV Испанский легион
и IX Аполлонов, объявил десятидневный траур и прекратил обычные упражнения?
Ведь берега Савуса, где стоят лагеря наших легионеров, еще помнят победы
Августа, а стены Сисции еще хранят следы от ядер его балллист.
Сладок отдых после тяжелого труда. Десять дней мы не упражнялись с
оружием, не копали рвов, не чинили дорог! Но отдых не принес спокойствия.
Слухи о событиях, совершавшихся в Риме, проникали и в нашу глушь. Торговцы
из Наупорта и Аквилеи распространяли их вместе с тканями и вином.[47] Так мы
узнали, что Август перед смертью назначил своим преемником пасынка Тиберия,
известного множеством жестоких поступков.
Перценний был единственным из нас, кто знал Тиберия в лицо. Он много