"Александр Немировский. Я - легионер (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

сопровождавшейся ударами, догадался, что завязки моих сандалий подняты на
два пальца выше, чем положено. В другой раз ему показалось, что я не
поддерживаю равнения при сдваивании рядов, и, не пожалев своего времени,
гонял меня до тех пор, пока я не упал в изнеможении.
Луцилию было мало дня. Не раз он устраивал "прогулки" по ночам. В
полном вооружении, с копьями в руках, мы должны были пройти десять миль
военным шагом и возвратиться в лагерь. Причем некоторую часть пути он
заставлял нас бежать.
А упражнения с оружием! Всемогущий Юпитер! Что это за пытка! Где он
только раздобыл такие тугие луки и тяжелые копья! О деревянные чучела!
Сколько я принял из-за вас мук!
- Чучело изображает неприятеля, - объяснял Луцилий. - Вы должны его
поразить. За промах удар лозой.
К концу дня мне причиталось двадцать горячих. И я их получил.
Только один Перценний яростно всаживал свой дротик без промаха в грудь
деревянного чурбана. Поползли слухи: "Тут дело нечистое. Не иначе как у
Перценния амулет меткости".
Но Перценний сам рассеял наши подозрения. Оказывается, все дело в
воображении. Стоит только представите себе на месте чучела самого Луцилия
(есть ли неприятель страшнее центуриона?), и рука не даст промаха.
Клянусь Геркулесом! Я ненавидел центуриона не меньше, чем Перценний. Но
все мои попытки совершить мысленную подмену ни к чему не приводили. Я
расплачивался спиной за отсутствие воображения.
Жизнь наша была бы вовсе невыносимой, если бы не одна слабость Луцилия:
он любил выпить. Замечено, что вино на людей действует по-разному. Одни от
него свирепеют и лезут в драку. Другие расслабляются и теряют присущую им
самоуверенность. На Луцилия, благодарение Юпитеру, вино действовало
смягчающе. Он становился разговорчивым, даже болтливым, ударялся в
воспоминания и клял свою собачью должность.
- Эй вы, зелень! - говорил он, уставившись на нас бессмысленными
глазами. - Пользуйтесь моей добротой! Вот у меня был центурион - зверь. Мог
кулаком быка убить. Кто-то во время привала украл курицу. Центурион бил всех
подряд, пока не нашелся виноватый. Сам ему отрубил голову, а всему манипулу
запретил во время похода разводить огонь и есть горячую пищу.
Как дрессировщик поощряет животных лучшей пищей, нас награждали двойным
и полуторным пайком за рвение и усердие, за покорность и бесчувственность.
Не прошло и месяца, как в нашем манипуле появились дупляры и
сесквипляры.[41] Были и другие поблажки. Услужливых центурион освобождал
своей властью от тяжелых работ, назначал на раздачу пайка. Так появилось
множество маленьких начальников, привязанных к колеснице власти и
пользующихся привилегиями.
Необыкновенная меткость обеспечила Перценнию двойной паек. Но эта
награда не отделила Перценния от нас, он делился своим пайком с товарищами
по палатке. Да и во всем другом он готов был помочь: подставить плечи, дать
совет, принять на себя чужую вину.
Перценний владел не только даром убеждения, но и поразительным
искусством скрывать свои помыслы и намерения. Для Луцилия и других
начальников он был старательным воином. Для нас - бунтарем, защитником
слабых. О, какие он находил слова, чтобы прославить достоинства мирной жизни
в кругу семьи. С каким отвращением он говорил о служении Марсу[42] и о тех,