"В.И.Немцов. Параллели сходятся " - читать интересную книгу автора

исключение, несмотря на мой юный возраст и отсутствие обязательного тогда
производственного стажа.
Вот тут началось моё настоящее воспитание. Жил в общежитии, получал,
как и все, десятирублёвую стипендию. На первых порах мне пришлось испытать
отчуждение товарищей. Многим из них было уже под тридцать. Им, прожившим
свою юность в тяжёлом труде у станка, в шахте, работавшим и грузчиками, и
каменщиками, не по душе пришёлся мальчишка из интеллигентной семьи, с
галстуком и вообще всем своим обликом напоминавший отпрыска "недорезанных
буржуев". Рабфаковцам казалось, что я занимаю чужое место. Да, оно так и
было на самом деле. На первом и втором курсе все предметы, с таким трудом
дававшиеся слабо подготовленным рабфаковцам, оказались мне знакомыми, и на
уроках я зевал от скуки, что также не вызывало особых ко мне симпатий.
Я жил "на проценты прошлого", о чём не раз говорили мне преподаватели,
и, понадеявшись на эти проценты, не помню, по каким предметам стал получать
неудовлетворительные отметки.
Здесь уместно упомянуть, что я, впоследствии избравший профессию
радиоконструктора, недолюбливал математику, и в школе, и в рабфаке получал
хорошие и даже отличные отметки только за решение геометрических задач на
построение, а задачи на вычисление меня не интересовали. Видимо, тут и
начал определяться мой непостоянный характер. Проявить изобретательность,
смекалку -- это я ещё мог, а вот довести до конца дело, казавшееся мне
малоинтересным, было не под силу. Такой труд я невзлюбил и стал им
манкировать.
Это пренебрежение к учению дошло до партийной организации, где на учёте
состоял мой отец, и вот меня, пятнадцатилетнего мальчишку, вызвал один из
партийных руководителей и сказал:
-- Мы за тебя отвечаем, дали возможность продолжать образование, а ты
художествами занимаешься.
А я действительно, не зная куда направить творческую энергию, занимался
"художествами". Ещё будучи в школе, поступил в художественное училище и
продолжал там заниматься по вечерам, а на уроках пробовал рисовать
карикатуры, которыми потом занялся почти профессионально -- их регулярно
печатали в местной комсомольской газете.
После разговора в парторганизации я исправил свои промахи, но
"художества" не бросил, стал оформлять стенгазету, потом придумал какой-то
"рабфаковский крокодил" и рукописный журнал "Грызуны". В то время звучал
лозунг: "Грызите гранит науки" -- вот отсюда и пошло это странное название.
Всем этим занимался чуть ли не единолично и тем самым постепенно приобретал
уважение товарищей. У наиболее активных начали, как говорится,
"прорезываться" таланты, и на этой почве крепла наша дружба.
А чему могли научить меня товарищи -- тридцатилетние мужчины и женщины,
люди, чья юность прошла при капитализме, кто испытал безрадостный труд и
лишения, люди, у которых не хватало времени для овладения книжным
богатством, редко посещавшие театр, не знакомые с живописью, классической
музыкой... Иные ещё не освободились от пагубных привычек прошлого.
Из этой среды я стремился взять самое важное -- уважение к труду,
целеустремлённость, волю, самозабвенную преданность великим идеям, щедрость
души и сознание ответственности перед обществом. И я платил им добро за
добро. Мы взаимно обогащали друг друга. Что я им мог дать? Может быть,
любовь к книге, живому слову, пробудить стремление к красоте? "Единая