"Збигнев Ненацки. Великий лес (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

заслоняли от него мертвую серну, перевел затвор и стал ждать. Без
нетерпения, с таким удивительным удовольствием, которого давно уже не
испытывал. Да, в свое время он бывал на охоте, стрелял в козлов и ланей, в
кабанов-одиночек, в зайцев на замерзших декабрьских полях, но это было для
него неинтересно. У охоты на человека был совершенно другой вкус, потому что
приходилось иметь дело с небезопасным существом. В лесу, впрочем, было
душно, сверху лились потоки весеннего солнца, ольхи на болоте только
разворачивали листья, и не укрытая ими земля сильно парила. Рои комаров и
малюсеньких мушек кружились над плащ-палаткой, достаточно было чуть-чуть
высунуть голову из-под капюшона - и они уже лезли в глаза, забивались в рот.
От хвои, выстилающей его берлогу, несло болотной влагой. Но все это ничего
не значило, раз там лежала мертвая серна и через час, два или даже четыре за
ней должен был прийти человек. "Бескровная охота" - так некоторые называли
фотографию. Конечно, кровь не проливалась сразу, может, немного позже.
Впрочем, это необязательно должна была быть кровь. Иво Бундер таким же
японским фотоаппаратом подстрелил когда-то одного типа, когда тот покупал у
нищенствующего слепца возле роскошного магазина маленькую, как спичечный
коробок, пачечку чего-то, чего не должен покупать человек, если хочет, чтобы
его уважали. Потом тот повесился, как эта серна. На Бундера тоже охотились,
впрочем, как, наверное, и на каждого из их коллег. Юзеф Марын много раз
чувствовал, что он - на мушке фотоаппарата, потом почти постоянно у него
было такое ощущение, что кто-то на него охотится. Когда-то, например, он
познакомился с молодой поэтессой, которая пригласила его на ночь к себе, в
красиво обставленное ателье в мансарде. Подслушивающее устройство было так
неловко укреплено на балке под потолком, что Марын покинул мансарду,
пригласил девушку в свою машину, вывез ее за город, дал в морду и выбросил
из машины. Так нельзя охотиться на людей, хотя какая разница, служит ли
приманкой задушенная серна или девушка, которая пишет стихи. Охота тем не
менее должна быть организована со вкусом, а не как попало. Все должно иметь
свой стиль, высокий уровень, этим самым выражается уважение к тому, на кого
охотятся. Он, Юзеф Марын, проявляет, кажется, даже слишком много уважения к
этому паршивцу, видимо, какому-нибудь грязнуле из затерянной в лесу
деревеньки. Впрочем, кто знает, кого сегодня поймает Марын? И настолько
любопытно, настолько возбуждающе именно то, что никогда нет уверенности в
том, что за зверь появится в образе человека и что он сделает, когда
несколько раз щелкнет затвор фотоаппарата. Гнев, угрозы, скулеж, плач,
умоляюще вытянутые руки с деньгами - Марын это знал, а еще лучше это знал
Иво Бундер и не раз рассказывал ему, чем отличается в такой ситуации
поведение мужчины от поведения женщины. Не было такой, которая не была
готова задрать платье, но Бундера ничто подобное никогда не интересовало.
Это он мог получить без всяких хлопот. А важнее всего был новый
компрометирующий кого-либо документ, который Бундер прятал в месте,
известном ему одному. Видимо, с этими документами в портфеле он и ушел,
ранним утром пешком пересек два перекрестка и вошел в здание полиции. А
потом никто, даже Эрика, не хотел поверить ему, что он, Юзеф Марын, который
проговорил тогда с Бундером почти всю ночь напролет,- что он не догадывался
о том, что тот сделает ранним утром. Немного у него оставалось доверчивости
и веры в людей, но ведь, как оказалось, эта ненужная частичка оставалась в
нем, и поэтому Иво Бундер спокойно сделал то, что сделал. А теперь Марын
лежит в лесной берлоге, накрытый плащ-палаткой, и ждет глупого оборванна,