"Збигнев Ненацки. Раз в год в Скиролавках (Том 1)" - читать интересную книгу автора

возвращался в деревню, чему никто не удивлялся, потому что все знали, что он
боится гнева своей матери. Строгая женщина была Зофья Пасемкова, жена рыбака
Густава, мать троих сыновей и дочери. Всем в деревне было известно, что и
мужа, и сыновей она за что попало била конским кнутом, а дочку свою, едва ей
исполнилось шестнадцать лет, замуж в десятую деревню выдала и видеть ее не
хотела, так ее ненавидела. Потому и удрал Антек Пасемко, средний ее сын, на
Побережье, что боялся материнского кнута за то, что сделал Марыне. Хотя уже
в августе или в сентябре Антек начал хромой Марыне присылать деньги на
ребенка, раз пятьсот злотых, другой - тысячу, чем дал доказательство, что
ребенка признает, а то, что о Марыне рассказывал, только частично было
правдой. Но, что самое удивительное, строгая Зофья Пасемкова, встретив
осенью хромую Марыну с коляской, задержалась с ней, но не для того, чтобы
всяко обозвать, а только вежливо спросила, можно ли заглянуть в коляску и на
внука посмотреть, что было видимым признаком: строгость у нее не слишком
велика. Или же это невинное дитя разбудило в ней человеческие чувства.
Немного позже Антек Пасемко вернулся в родной дом и, как братья, время от
времени подрабатывал в лесу или в хозяйстве родителям помогал, а также на
рыбалку с отцом выходил. Хотя и вырастила Пасемкова троих здоровенных и
неглупых сыновей, ни один из них, несмотря на несколько попыток устроиться
на работу на какой-нибудь шахте, на заводе или на стройке, нигде не
обосновался, семьи не создал и со временем возвращался к матери и к ее
кнуту. Так же поздней осенью поступил и Антек. С тех пор Пасемкова хромой
Марыне пятьсот злотых на ребенка давала. Антек с Марыной не виделся, обходил
ее дом, и на сынка даже смотреть не хотел. А когда матери близко не было,
любил сидеть с другими перед магазином на лавочке и пить пиво. Тут он тоже
рассказывал, что на Марыне никогда не женится, потому что она хромая, что
было, впрочем, правдой. Потому что одно дело - ребенка сделать, а совсем
другое - жениться; парню был только двадцать один год, и жизнь перед ним
открывалась кто знает как прекрасно.
Чего, однако, в свое время люди о хромой Марыне наслушались, того
наслушались. И неприятно им теперь было, что ничего подобного о прекрасной
Брыгиде они не узнают. Плохо говорили о Брыгиде, фыркали на нее, говорили,
что она аморально себя вела и что священник Мизерера не должен такое дитя
крестить. Когда это услышал священник, в воскресенье он взошел на амвон и
такими словами на людей кричал: "По Старому Завету важна только мать, потому
что в отце и так никогда нет полной уверенности. Говорю вам, что меньший
грех родить, чем выскабливать. Ребенок пани Брыгиды мной окрещен и получил
имя Беата, пусть ее Бог благословит. А вы подумайте о своих грехах!"
Комендант отделения милиции, старший сержант Корейво, тоже уклонился от
выяснения правды, хоть, по мнению людей, милиция должна знать обо всем. Он
даже невежливо выразился, чтобы ему не дурили задницу, потому что его
абсолютно не касается, кто отец ребенка пани Брыгиды. "Никакого следствия не
будет, и сличения папиллярных линий - тоже", - говорил он. На это ему старый
Крыщак припомнил, что во времена, когда в Трумейках был князь Ройсс, а в
отделении командовал вахмистр жандармерии Шнабель, то о таких делах людям
было известно.
"Может ли женщина зачать от здешнего воздуха?" - смеялись громко перед
магазином в Скиролавках. "Конечно, - ответил доктор Неглович, который как
раз подъехал на своем "газике" к магазину, чтобы купить колбасы для собачек.
- Вопреки общепринятому мнению, для зачатия ребенка наличие мужчины не