"Збигнев Ненацки. Раз в год в Скиролавках (Том 1)" - читать интересную книгу автора

мне зато известно, что мне с вас причитается шестьсот злотых за
консультацию, как известно и то, что ксендзу Мизерере нужны деньги на
восстановление нашего костела - памятника старины. Нужны ему деньги и на то,
чтобы жить в соответствии со своим духовным положением. А положение это
высокое, примерно такое же высокое, как положение врача.
Кондек хотел плюнуть доктору под ноги, но воздержался, потому что был
разодет до пояса. Он поспешно оделся, дрожащими пальцами выгреб из кармана
сверток денег. Это были старые помятые купюры, которые редко бывали в
обращении и пахли сеном, - видимо, в каком-то из матрацев он их держал.
Отсчитав двенадцать этих купюр, он почти бросил их на стол доктора и вышел,
хлопнув дверями. За воротами хлестнул коней и двинулся домой.
А наутро он поехал автобусом в Барты, чтобы подать заявление в суд. И
даже нашелся адвокат, который за большие деньги написал иск против
священника, но суд иск не принял, обосновав свое решение так: "Не
противоречит закону, если кто-то в костеле молится за душу другого человека
или если это делают несколько особ".
Кондек зря потратился на адвоката и вернулся домой ни с чем. Но самое
плохое было еще впереди. Крыша в костеле уже была покрыта жестью, но
священнику не хватило денег на водосточные трубы. Тогда в одно из зимних
воскресений, сразу после службы, Мизерера одиноко двинулся в пешее шествие к
усадьбе Кондека в Скиролавках, чтобы поговорить с ним о его жизни, поступках
и словах. Не разошлись еще люди от костела, когда священник в сутане,
покрытой коротким кожушком, в берете, в толстых и тяжелых башмаках пустился
в это удивительное шествие. Людям, хорошо знавшим скупость Кондека,
показалось, что Мизерера идет будто бы к вратам ада на встречу с Люцифером.
Шел и шел Мизерера по заснеженной дороге из Трумеек в Скиролавки,
перешагивал через высокие сугробы, спотыкался в замерзших колеях. Отходя от
костела, он должен был уменьшаться, но людям он казался все выше, почти в
великана вырастал, хоть не происходил из этих краев, которые рождали
великанов. Ведь человек может расти по-разному. У того, кто растет наружу,
рост ограничен; тот же, кто растет внутрь, иногда и головой до неба может
достать, потому что нет границ для его величия. Так и одинокий Мизерера, идя
к Кондеку, стал в одно мгновение великаном, и тотчас же за ним двинулась
кучка любопытных. Несмотря на расстояние, люди видели, что священник горячо
молился и время от времени осенял себя крестным знамением, чем отгонял от
себя страх и силы сатанинские.
Увидел Кондек из окна своего дома приближающегося священника Мизереру и
понял, что к нему он направляется, на беседу о его жизни, поступках и
словах. Поскорее он спрятался в сарае и зарылся в кипу соломы, но оттуда его
вытащили три дочки, которым тоже уже надоело его скупердяйство. Как
рассказывали, кормил он их картошкой в мундире, из-за чего у них были
большие животы и они не могли найти себе женихов. "Выходи к священнику, если
так смело до сих пор говорил", - сказала Кондеку его жена. Тогда, как
раскрученный волчок, стал Кондек метаться по своему подворью, и наконец
вырвал из колоды топор и встал с ним возле калитки, страшным голосом крича
Мизерере: "Голову срублю, если кто-то мою калитку откроет и ко мне во двор
войдет, потому что я ни с кем не хочу говорить о своей жизни, поступках и
словах!"
Увидел Мизерера налившиеся кровью глаза Кондека, блеск лезвия его
топора, но угроз не испугался, а осенил крестным знамением Кондека и его